Дилан Раск, миллиардер и филантроп, принял его в небольшом и уютном кабинете, располагавшемся на третьем этаже штаб-квартиры одной из принадлежавших Раску компаний, которая специализировалась в области имплантируемых нейрокомпьютерных интерфейсов.
– Проходите, мистер Роббинс, присаживайтесь, чувствуйте себя как дома. – Раск блеснул своей фирменной, известной на весь мир улыбкой. – Мы ведь, кажется, уже встречались, не так ли?
Он привстал из-за стола и дружелюбно протянул руку для рукопожатия, показав при этом неожиданно упитанный живот, который весьма портил его импозантную и в высшей степени привлекательную внешность. Раск был без привычного, всегда идеально сидящего на нем пиджака, а белоснежная сорочка только еще больше подчеркивала тщательно скрываемую на публике некрасивость так некстати начавшего полнеть тела.
– Спасибо, мистер Раск, – сказал Роббинс, улыбаясь в ответ. – Да, мы мельком виделись пару лет назад на приеме в Белом доме. Если не ошибаюсь, прием был по случаю очередной годовщины принятия Закона о защите пациентов и доступном здравоохранении.
– Да-да, конечно, я начинаю припоминать.
Они уселись, и Роббинс с интересом оглядел кабинет.
– У вас тут прямо как в театре перед премьерой. Не хватает только оркестровой ямы с доносящимися оттуда звуками настраиваемых инструментов.
– Мы здесь регулярно устраиваем демонстрации наших прототипов для потенциальных инвесторов, – сказал Раск, – отсюда и весь этот антураж.
Стены кабинета, кроме той, в которой находилась входная дверь, были красиво задрапированы тяжелыми темно-синими портьерами, мягко подсвечиваемыми откуда-то снизу, с уровня пола. От левой стены почти до середины кабинета тянулось небольшое возвышение наподобие авансцены, огороженное блестящими стойками, соединенными черными провисающими канатами. С потолка, освещая центр этого возвышения, отвесно вниз падал столб яркого света от круглого люминесцентного светильника. Все это в совокупности создавало необычную таинственно-театральную атмосферу, которая по замыслу хозяина кабинета должна была с первых секунд погружать его посетителей в состояние легкого, приятного транса. Сам Раск восседал у дальней от двери стены во главе длинного стола для совещаний, уставленного креслами с суперэргономичным дизайном. Стол был пуст, за исключением небольшого сенсорного монитора, стоявшего перед Раском. Единственная не завешенная стена представляла собой два больших разделенных дверью экрана, на которых крупным планом красовался марсианский пейзаж.
– Предлагаю без излишних церемоний, – сказал Раск, – не против, Джейк?
– С удовольствием, Дилан.
– Отлично. Кофе?
– Чуть позже, если можно.
– Конечно. Только напомни, когда захочешь, – сказал Раск.
Он провел пальцем по экрану монитора, очевидно, открыв какой-то файл, несколько секунд, поджав губы, изучал его, потом с улыбкой посмотрел на Роббинса.
– Итак, Джейкоб Роббинс, журналист, тридцать восемь лет, не женат. Член Международного консорциума журналистов-расследователей, обладатель премии имени Дэниэла Перла за выдающиеся международные журналистские расследования. Широкую известность получил благодаря серии публикаций о незаконных опытах по использованию человеческого тела, а именно, мозговых волн и выделяемого телом тепла, в целях майнинга в системах криптовалют. В результате разразившегося скандала основатель и бессменный руководитель одной из крупнейших транснациональных корпораций, на тот момент, кстати, самый богатый человек на планете, был вынужден сложить полномочия, а впоследствии – продать свою долю в компании. Что ж, впечатляет. А, Джейк?
Раск сделал паузу и в упор посмотрел на собеседника, продолжая при этом лучисто улыбаться.
– Ну, это далеко не весь мой послужной список, – Роббинс спокойно выдержал его взгляд, который, казалось, пронзал насквозь, – были и другие расследования…
– Знаю-знаю, – со смехом перебил Раск, – под раздачу чуть, было, не попала и моя строительная компания из-за якобы имевшегося сговора между ее руководством и городскими властями при постройке скоростного тоннеля под Лас-Вегасом.
– К счастью для вас, тогда нам не удалось собрать достаточно веские доказательства для возбуждения дела, – сказал Роббинс.
– Да-да, все верно, – Раск неожиданно перестал улыбаться, и его лицо тут же сделалось абсолютно непроницаемым, как у восковой фигуры. Он по-прежнему буравил Роббинса своим взглядом. – Кричащая претенциозность в подаче материала и бережное, почти трепетное обращение с фактами. Ни одного слова неправды или даже полуправды. Это, безусловно, талант, Джейк. Как у тебя получается совмещать несовместимое?
Роббинс артистично развел руками на манер того, как это делают иллюзионисты, когда восхищенные трюком зрители восклицают «Вау!».
– Тебе, полагаю, не терпится поскорее узнать, ради какого дела я тебя пригласил? – спросил Раск.
– Наверное, хочешь предложить мне работу, – усмехнулся Роббинс, – ну, скажем, главного PR-менеджера.
– И что, откажешься?
– Разумеется.
– А между тем, Джейк, я уверен, что ты уже у меня в кармане, – вновь заулыбался Раск, на этот раз с каким-то оттенком загадочности, – у меня действительно для тебя есть работа, и она сугубо по твоему профилю. Тебе захочется сделать ее сразу же, как только ты узнаешь кое-какие обстоятельства, о которых я намерен сейчас сообщить.
