Поздний час, усталость и выпитая водка вынудили почти всех обитателей заброшенного склада погрузиться в чуткий, тревожный сон. Шрам подпер камнями несколько широких досок, соорудив себе подобие кресла. Или трона. Круглолицый поглубже закутался в стертую до дыр фуфайку, и скрючился на обломках дивана. Маша, укрывшись грязной тряпкой, бывшей когда-то покрывалом, спала на камнях. Долговязый продолжал сидеть, упрямо выискивая в языках пламени образы пережитых кошмаров.
Виру им не мешал. В самом начале визита к «отверженным» он решил, чтобы не случилось, встретит рассвет в их компании. Для «живого» материала необходимо проникнуться образом жизни. «В конце концов, – думал он, разминая в пальцах сигарету, – так тоже можно. Жить сегодняшним днем это благо, а не проклятье. И лузерами их можно считать условно. Виртуальные цифры на банковских счетах, возможность три раза в день принимать душ, есть чистыми приборами под классическую музыку, и передвигаться на излишних «двух сотнях лошадиных силах» – все это сковывает и обременяет. Уверен, и Шраму, и Длинному, и круглолицему, да всем им, глубоко на все насрать. Настоящая свобода это возможность на все насрать. И она, по определению, должна быть холодной и голодной. Только потому, что на еду и тепло тоже насрать»
– О чем думаешь? – тихий голос вырвал блоггера из риторических размышлений.
– Так, ни о чем, – он прикурил. – Скажи, тебе не хочется вернуться к нормальной жизни?
Круглолицый ухмыльнулся.
– А эта жизнь ненормальна?
– Относительно, – поправился блоггер. – Вам разве не хочется тепла, уюта. Интересной работы. Семьи, в конце концов. Одним словом, жить как все.
– Ты про меня? Или так, в целом?
– В целом. Ну и про тебя тоже. Разве есть какая-то разница?
– Есть, – немного подумав, ответил мужчина. – Большинство из этих, сами виноваты, что опустились. Человек же, как воспитан с детства? Больше работаешь, лучше живешь. Но это разводка.
– Конечно, – согласился Виру. – На этом и стоит цивилизация. Попики со времен средневековья об этом талдычат. Я уж молчу про современных идеологов.
– Ты правильно про средневековье заметил. В древности все ясно было. Без мишуры. Если ты раб, то, сколько не корячься, больше пайки иметь не будешь. Если вертухай, будешь иметь столько, сколько начальство разрешит. Так? – не дожидаясь ответа, круглолицый продолжил. – Это потом раскрутили Магомета и Иисуса. Тысячу с чем-то лет коленным железом впаивали то, что мы не мы. И вот, вроде как усвоили: рабов нет, а значит, и это самое главное, нет хозяев. Бунтовать то, вроде, и не против кого. Сами виноваты, что хреново живете. Значит, недостаточно работайте. Вкалывайте больше и … Ну это так, лирика. А про братву, эту вот самую, – он покрутил головой, из-за холода ему не хотелось раскрывать сложенные на груди руки, – скажу так – выкидыши. Как если бы жизни аборт сделали. Вот это они и есть. Чтобы они не делали, как бы ни старались, будут за бортом. Всегда.
– Почему? Хочешь сказать невезучие?
– А ты веришь в везенье? Это из той же оперы про «трудись и будешь обладать» Мол, трудятся все одинаково, но кто-то имеет больше. Почему? Не потому, что вертухай и хозяин, а потому что ему, блин, просто повезло, – от возбуждения круглолицый приподнялся на своем «ложе» и энергично зажестикулировал руками. Видно, тема «везения» его задела. – А мне, и им всем, – он снова кивнул на спящих, – не повезло. Вот и все объяснение. Элементарно. Чушь все это. Отмазы для лохов. Нет никакого везения.
Мужчина снова откинулся на спинку и обиженно сложил руки на груди. Журналистская чуйка подсказала Виру, «клиента» необходимо дальше раскручивать.
– А что есть?
– Судьба, – выпалил круглолицый. – Если ты рожден рабом, будешь рабом. Даже если, как будто, повезет, и ты обзаведешься, как будто собственностью, деньгами и прочей показухой. Это как у индусов. Касты. Чтобы там ни говорили про социальные лифты и прочую рекламу для фанатов – трудоголиков. Каста и баблосы разные вещи. Положение, связи, статус еще большая фигня, которую только за деньги и покупают. А каста – право положения исключительно по рождению. Эта судьба. То же самое и с нами, с бомжами. Мы рождены для своей касты, как бы ни вымучивались по жизни. Наше место здесь, внизу.
– Ты хочешь сказать, бомжами рождаются? – провоцировал собеседника Виру.
– Неприкасаемыми, – поправил мужчина.
– Погоди, – не понял Виру. – Бродяжничество это дно. Сюда добровольно не спускаются. Обстоятельства …
– Вот оно, – перебил его круглолицый. – Обстоятельства откуда берутся? Обстоятельства и есть судьба. Ааа, вот. Если ты рожден неприкасаемым, окажешься на дне. По любому. Змея тоже иногда по веткам ползает, но это не делает ее птицей.
***
Свежий поток воздуха не мог перебить самый вкусный в мире запах – запах нового автомобиля. Посидев несколько минут за рулем свеженького Volvo, Дмитрий пропитался этим запахом. Гармоничное сочетание ароматов кожи, пластика, резины, заводских смазок, металла и краски проникли в одежду, добравшись до тела. Это лучший запах. Запах успеха. Он дурманил, пьянил, как пьянит восемнадцатилетний виски, или дурманит чистый, неразбодяженный кокаин.
