1
Коммунистический праздник
[I]
Губерт Вернон Рудольф Клейтон Ирвинг Вильсон Альва Антон Джефф Харли Тимоти Кёртис Кливленд Сесил Олли Эдмунд Эли Вилли Марвин Эллис Николас Эспиноза был слишком стар для коммунистических праздников. Ему, двадцатисемилетнему, было на семь лет больше, чем даже самому старому здешнему тусовщику, и он чувствовал этот демографический разрыв. Поэтому хотелось спрятаться за один из огромных грязных и засаленных станков, которые повсеместно возвышались на полу заброшенного завода; сделать все, чтобы избежать ничего не выражающих взглядов пестрой толпы прекрасных детей, недоумевавших, каким образом в их ряды затесался старик.
– Пойдем отсюда, – сказал он Сету, притащившему его на праздник. Сет все боялся, что вот-вот наступит время выйти из демографической группы прекрасных детей и тогда придется вступить в мир безработных взрослых. Он обладал безошибочным чутьем на самые экстравагантные, передовые, трансгрессивные мероприятия, устраиваемые детьми, считавшими себя самыми прогрессивными представителями общества. Губерт Итд Эспиноза общался с Сетом только потому, что, не желая расставаться с детством, он не мог забыть о своих прежних друзьях. Сет настаивал, а Губерт Итд легко поддавался влиянию.
– Сейчас вообще все будет нормально, – сказал Сет. – Почему бы тебе не сходить нам за пивом?
Именно этого Губерту Итд совершенно не хотелось делать. Там, где было пиво, кучковались самые беззаботные подростки: веселая и странная толпа, напоминавшая стайку тропических рыбок, одна волшебнее и трагичнее другой. Губерт Итд хорошо помнил себя в этом возрасте: уверенность в том, что мир катастрофически испорчен и только идиот будет унижаться, принимая его неизбежность. Губерт Итд часто встречался лицом к лицу со своим отражением в стекле душевой кабины, смотрел, не мигая, в глаза, которые подобно птенцам в гнездах были окружены похожими на синяки мешками, и вспоминал, что когда-то отрицал право этого мира на существование, а теперь уже прочно попал в его сети. Губерт Итд не мог уже сделать вид, что ничего не понимает, поэтому любой ребенок младше двадцати раскусит его за считаные секунды.
– Давай, братан, иди. Я тебя сюда привел, а ты теперь шевельнись хоть чуток.
Губерт Итд не стал озвучивать вполне очевидные вещи: во-первых, он вообще не хотел сюда идти, а во-вторых, пива он совершенно не желает. Спор с Сетом обязательно зашел бы в тупик, ведь на лице его приятеля уже блуждала улыбка Питера Пена, он уже включил режим «ха-ха-только-серьезно» и мог оставаться в нем сколь угодно долго, а Губерт Итд уже устал от этой ночи.
– У меня нет денег, – сказал Губерт Итд.
Сет многозначительно на него посмотрел.
– А, ну да! – вспомнил Губерт Итд – коммунистический праздник.
Сет подал ему два красных стакана. Очевидно, что цвет был подобран не случайно.
Пока Губерт Итд протискивался к пивным кранам, установленным на вертикальной стальной конструкции, выходившей из пола и возвышавшейся до самых потолочных балок, он пытался понять, кто из прекрасных детей был барменом, кто секретарем, а кто комиссаром. На стальном листе конструкции причудливо сочетались наклеенные штрих-коды безопасности, образовавшиеся за долгие годы разводы и мельтешение разноцветных огней цветомузыки ди-джея. Никто не попытался помочь ему, никто не мешал пройти, хотя трое детей и остановились, пристально наблюдая за его действиями.
На всех троих были надеты очки «как у Маркса», они щеголяли большими, развесистыми бородами, таившими, казалось, какую-то сюрреалистичную угрозу, а говорили эти трое, как персонажи видеороликов, снятых с использованием синтезатора речи. Бороды были выкрашены в яркие цвета, и было в них что-то (проволока с памятью формы?), что заставляло волосы извиваться как щупальца.
Губерт Итд неуклюже наполнил стакан, и девушка из этой странной троицы предложила подержать его, пока Губерт наполнял другой. Пиво было светящимся или биолюминесцентным, и Губерт Итд подумал, что может быть такого страшного в трансгенных микробах, способных превратить воду в пиво, а девушка смотрела на него из-под своих очков, но взгляд ее невозможно было уловить в этих мигающих огнях цветомузыки. Он выпил.
– Неплохо, – он рыгнул, потом рыгнул снова, – только многовато пены, да?
– Потому что быстродействующее. Час назад это была обычная дренажная вода. Мы отфильтровали ее, подогрели до комнатной температуры, ввели культуру. Оно, кстати, живое – добавь прекурсор, исходный реагент, и все снова заработает. Выживает в моче. Просто оставь немного, если захочется еще.
– Коммунистическое пиво? – спросил Губерт Итд. Это была самая остроумная шутка, которую он смог из себя выдавить. Дайте минутку на размышление – и блистательный Губерт сразит вас своим шармом!
– Наздаровья. – Она чокнулась с ним и осушила стакан, и от ее последующей отрыжки он слегка покачнулся. Девушка постучала по груди, что вызвало новую серию отрыжек, потом наполнила стакан.
