3 января 2-го года Миссии. Среда. Дом на Холме
В течение декабря ряды племени пополнили четыре новых маленьких человека. Лань Мила родила мальчика, которого упорно желала назвать Петровичем, ее товарка Лана – девочку Алису, полуафриканка Маэлэ-Майя принесла дочку, которую назвали Малишей, а Футирэ-Фрида (тот самый животик на тонких ножках) разродилась немного недоношенной дочкой, которую назвали Гаэтанэ. Юной роженице пришлось делать кесарево сечение, но, в отличие от первого раза, это увенчалось лишь частичным успехом. Маленькая, но крикливая, Гаэтанэ выжила, а вот ее малолетняя мать не перенесла мучительного процесса родов и тихо скончалась на второй день, не приходя в сознание. Горше всех по ней плакала Люси, испытавшая ужасное чувство, что все, что она делает, оказывается напрасным, и несмотря на лекарства будущего, смерть все равно забирает эту девочку, которой впору не рожать детей, а играть в куклы.
Зато выжила подраненная Валерой Марина Жебровская, которую вожди помести под присмотр подростков-полуафриканок. Дня три ее положение было довольно тяжелым, температура поднималась до тридцати восьми, края раны сочились гноем, и Марина Витальевна уже было уверилась, что шаманское милосердие не пошло впрок и преступница все равно помрет. Но потом все потихоньку нормализовалось, и через месяц после того происшествия любительница жестоких забав могла уже бодро ковылять по большому дому, не имея, правда, возможности в полном объеме действовать правой рукой. А кому она нужна с одной левой – вот тяжелые и грязные работы пока обходили ее стороной. Но вторая часть наказания, связанная с утратой имени и минимизацией общения (фактически бойкотом) продолжала действовать, и, как ни странно, к нему присоединились даже французские школьники, тоже обращавшиеся к Жебровской через «эй ты». Но самая главная и тяжелая болезнь этой девушки была не в ране, оставленной арбалетным болтом, а в голове – точнее, в сознании.
За неделю до праздника Зимнего Солнцеворота, который шаман Петрович повелел считать днем начала нового года, ударили тридцатиградусные морозы, сковавшие ледяным панцирем Гаронну и Дордонь. Все живое в лесах и лугах по берегам реки спряталось в свои норы и не высовывало носа. Недолго думая, вожди распорядились прекратить на время холодов все работы, а также перевести в Большой Дом почти всех подкарантинных Волчиц, оставив в Промзоне только небольшой контингент бездетных доброволиц во главе с семейством Валеры, а также Роланда и Патриции. Их обязанностью было следить за тем, что происходит на берегу реки, и поддерживать огонь в очагах обоих жилых домов, столовой и бани.
Последнее представляло особую важность, ибо это была единственная баня племени; мылись в ней теперь раз в неделю строго по графику из-за нехватки теплой зимней одежды, которая была необходима для того, чтобы на лыжах быстро добежать до бани, а потом вернуться обратно. Построить возле Большого Дома соединенную с ним крытым переходом большую баню Сергей Петрович прошлой осенью просто не успел, и будущим летом собирался исправить эту недоработку.
В такую ужасную погоду только местное стадо>1 диких кабанов, которым мороз был не страшен из-за густого подпушка и толстого слоя накопленного сала, продолжало рейдировать по окрестным лесам, разрывая толстый слой снега снег и выискивая под ним разные вкусности, сохранившиеся с осени прошлого года>2.
Но так как общая численность племени Огня вместе с Основателями, Ланями, полуафриканками, Волчицами и оставленными для обучения Северными Оленихами уже превышала четыре сотни человек, то оно интенсивно кушало, при этом производя изрядное количество пищевых отходов, которые надо было куда-то выбрасывать. Человек не может съедать все до основания – так, чтобы вовсе без остатков. Так неподалеку от большого Дома еще осенью возникла мусорная яма, в которую кухонный наряд кидал обгрызенные кости, картофельную шелуху и прочие объедки. Неизбежно настал тот момент, когда кабаны пронюхали об этой яме, причем в буквальном смысле этого слова. На всей территории их обитания это был самый обильный и доступный источник пищи и, обнаружив его, они, разумеется, принялись посещать это место каждую ночь, устраивая там настоящие гастрономические пиршества.
