Пролог. Полила цветочки!..
– Ну и какого чёрта ты тут понаписала?!
Подняла уставшие глаза на начальника, нависшего над моим рабочим столом.
– Михаил Кириллович, конкретизируйте вопрос, пожалуйста,– выдохнула, всё-таки найдя в себе силы подняться, обойти стол и посмотреть на бумаги в его руках. Если бы Андреев не тряс ими в возмущении, то различить заголовок мне было бы несказанно проще. А так пришлось щуриться и чуть ли не головой мотать в такт.
– Ты хоть понимаешь, что это за контракт? – изменил тон начальник, разглядев вежливое безразличие в моих глазах.
Да, я прекрасно знала, что это за контракт, и была в курсе, кто заказчик. Чего не знала в принципе – так это какой нехороший человек составлял этот проект. Химическая лаборатория, в которой мне «посчастливилось» работать, занималась исследованием керна и нефти. Заказчиками были крупные и малые, независимые и зависимые нефтяные компании и прочие сильные мира сего, занимающиеся разведкой и разработкой недр нашей богатой на полезные ископаемые страны.
– Нет там ничего, они промахнулись,– сделала пару шагов до вешалки, стянула белый халат. Точнее, белым он мог зваться в начале года. Сейчас же это был местами и не белый, местами и не халат.
А ведь было у меня нехорошее подозрение, что начальнику всё равно придётся именно доказывать с пеной у рта, что все пять тысяч метров разведывательной скважины, на которую возлагалось столько надежд, были пробурены где-то не там. Слишком часто Андреев заглядывал ко мне в отдел, интересовался промежуточными итогами. А я всю неделю целыми сутками билась над пробами. Шутка ли, столько образцов прогнать в кратчайшие сроки! Но так толком и не увидела никакого результата, приемлемого для подписания контракта. О чём честно и написала в отчёте. В том самом, которым в данный момент и трясли перед моим лицом.
– Наталья, если ты прямо сейчас…
Мне остро захотелось удавиться. Чтобы понимать масштабы этого желания, надо было видеть моего начальника воочию. Андреев Михаил Кириллович,– выше меня на две головы и вдвое шире,– этот седой профессор был крайне громкоголосым и многословным. Как и большинство светлокожих людей, он быстро и густо краснел от гнева, лицо часто кривилось в гримасах. Когда только пришла на работу, откровенно боялась его. Только из университета, молодая специалистка. Что ему не нравилось больше: мой возраст или мой пол, я понять так и не смогла. От одного вида этого огромного, громкого, властного мужчины тянуло голову в плечи вжать. Но только первый месяц, потом меня переклинило, начала вживаться в коллектив, спорить с начальством, задавать вопросы, изредка хамить, если совсем доводили. И делать то, что умела лучше всего – пахать. На моём рабочем месте висел прихваченный ещё из студенческой лаборатории стишок про бессмертного пони. За это начальник, сначала смотревший на меня как на временного стажера, начал меня слегка уважать. Ну мне хотелось так думать, даже поднял по карьерной лестнице, чтобы уж точно не перебежала куда-нибудь при случае.
Под его гневную тираду мы прошли до лаборатории, где хранилась вся документация по экспериментам. Добралась до своего стола, схватила верхнюю внушительную папку и вручила начальнику прямо в руки. Тот отложил листы отчёта, вынул из кармана пиджака очки в тонкой золотой оправе, нацепил на нос и принялся читать. А я опёрлась пятой точкой на стол, сложила руки на груди. В который раз отметила, что очки смотрятся на Андрееве несколько нелепо. Оправу бы ему на другую поменять, что ли… Мельком глянула в висевшее на соседнем шкафу зеркало и вздохнула. Мне бы тоже что-нибудь поменять. Работу, например. Потому что только сейчас, увидев своё отражение, поняла, насколько вымоталась за последние дни. От природы бледная кожа теперь отдавала каким-то синюшным оттенком, мешки под глазами, усталый взгляд… М-да, в гроб краше кладут, однако. Я действительно выбилась из сил с этим проектом. Всё-таки практически не спать седьмые сутки – это явный перебор. Потёрла закрывающиеся глаза, затянула потуже собранные в высокий хвост русые волосы.
– И почему ты считаешь?..– начал было начальник.
По произведению растворимости! Огрызаться приходилось сугубо мысленно. Вслух же было необходимо сказать совершенно иное:
– По данным хроматографии и пиролиза. Слегка переформулировать и заключить долгосрочный контракт не получится. Нам там банально нечего делать.
Михаил Кириллович укоризненно покачал головой:
– Это очень крупный проект. У нас на него были большие планы.
Его обвинительный тон просто вывел меня из и так шаткого равновесия.
– Кто составил проект раньше, чем мой отдел выдал конечный результат исследования? – спросила, уставившись в блестящие очки начальства.
– Их менеджер…
Вот наймите на мою должность менеджера и заключайте контракты с кем хотите. Я вытягиванием этого проекта заниматься не буду! Так и рвущийся наружу возглас пришлось сдержать. Буквально на глотку себе наступить.
– Ничего не получится,– покачала головой, отталкиваясь от стола и направляясь к выходу.– Мы не можем им ничего предложить.
Андреев так и остался стоять посреди лаборатории, сверля меня взглядом, но останавливать не стал. Ещё бы, подпись-то мне ставить под заключением, не ему. Иногда, конечно, когда ситуация была не столь безнадежна, я что-нибудь придумывала, меняла формулировки, составляла объяснение, и контракты мы подписывали, но сейчас даже меня довели до ручки. Потому что здесь действительно нечего было искать.
