Шелковые бутоны сухого миндального дерева, выросшего у стен католического собора, распустились в начале декабря, и в мягком янтарном свете фонарей они были единственными символами удивительного преображения Природы. В его печальной красоте скрывалась Любовь, чье легкое прикосновение к замершему сердцу разбудило в нем неведомые силы, властные управлять потоками огненных вод Свиллиам.
– Чье это сердце? Кому оно принадлежит? Кто посмел воззвать ото сна дитя Природы, нарушив его покой? Кто открыл двери мироздания, впустив в царство Аида лепестки миндаля, подхваченные и унесенные прочь налетевшим ветром? – Натали остановилась в задумчивости, смотря на дрожащее от холода опавшее дерево, утопающее в цветах. В отблеске полночной луны они казались едва уловимыми духами земли, маня за собой в неведомые дали живые сердца, наполняя воздух умиротворением и спокойствием и приближая желанную встречу, подобно мягкому плеску волн, набегающих на брег.
– Смерть как искусство новой Жизни, – прошептала она. – Я ждала тебя, мой Ангел. Как томительно долго я искала встречи с тобой! Ведь ты был для меня невидимыми крыльями, спасая каждый раз от неминуемой гибели! Позволил мне звать тебя во сне, желать тебя, разговаривать с тобой, представляя, как ты беззвучно кладешь свою десницу мне на плечо, укрывая от бед. И только закрывая глаза, я могла почувствовать, как ты, склонившись, целуешь меня… Ангел мой, прошу тебя… Открой мне двери в свою обитель… – и лишь тишина была продолжением ее беззвучных мыслей, ее сокровенного желания, опустившегося перед Ангро-Манью лепестком миндаля. Он стоял у окна, взирая потухшим взором на взошедшую хозяйку ночного неба.
– Только ты, о всевидящая дочь Гипериона, знаешь ответы на мои вопросы! Но ты безмолвна! О, боги! Я бы отдал свое бессмертие, чтобы еще раз увидеть ее! И, преодолев свою неуверенность, заговорить первым! Где же ты, о прекрасная незнакомка, явившаяся моему взору будто неуловимое, мимолетное мгновение весны, тронувшее природу своей красотой? Это просто невыносимая пытка – возвращаться к моменту, когда я впервые повстречал ее! Подобно эфемерной мечте, она оставила след в моем всколыхнувшемся сердце, и, увидев ее повторно, я остался вновь недвижим, замерев и молча наблюдая за нею. Но, видимо, звезды решили посмеяться надо мною, прошептав ей мои мысли… Она обернулась, и наши взгляды встретились… Как безрассудны правила воинов Тьмы, запрещающие ангелам являться людям при жизни! Но я бы все отдал! Все! Только бы держать ее ладони в своих руках… И готов нести еще большее наказание за один только взгляд…
Листок с ее желанием, тихо кружась, опустился на письменный стол. Внизу письма сверкнула красная нить, сделанная отпечатком золотых лент ее сердца, желающего покинуть этот мир. Это была Она. Ангро-Манью бережно взял его в руки и прочел ее желание:
«Когда Луна взойдет на небосводе,
Открыв мне мир волшебных мириад,
И взору моему предстанет
Миндальных лепестков закат,
Сложив ладони, сидя на коленях,
Я попрошу тебя лишь об одном:
Когда Луна взойдет на небосводе,
Возьми меня обратно в отчий дом!
Прошу! Желаю! Отпусти на волю
Мою Любовь, Печаль и Горе,
И поцелуи лепестками роз,
И тишину загаданных мной грез».
– Дитя мое! – воскликнул Ангро-Манью. – Что я натворил? Как посмел я, следуя своим темным мыслям и желаниям, позволить ей сделать выбор? Безумец! Как много раз я слышал ее голос, когда она звала, искала меня! И когда в порыве чувств я позволил ей, закрыв глаза, почувствовать свое присутствие – это было самой большой, самой непростительной ошибкой с моей стороны! Она словно зимняя малиновка, поранившая крыло шипом от розы и ищущая укрытия в темной стороне сада, чтобы никто не мог найти ее, беззащитную и потерявшую надежду на излечение! Нет, Любовь – это не светлое чувство, приходящее в моменты веселья! Только пройдя сквозь время печали, мук и страданий, ты вдруг дотрагиваешься до зеркала и, повинуясь неведомым силам, вдруг улыбаешься сквозь слезы своему отражению. И принимаешь себя, свои мысли, чувства, душу, более не мечущихся в поисках мимолетных удовольствий. И тихое спокойствие волшебного момента – начало рождения нового чувства – касается тебя легким крылом, скрывая от любопытных звезд сошедшее благословение…
Он сложил письмо и, поднеся его к пламени свечи, сжег ее подпись, оставив его безымянным.
– Как заставить страдать темного Ангела? – размышлял он. – Видимо, только признавшись ему в своих чувствах. Твое письмо, прекрасная незнакомка, я сохраню в своем печальном сердце. И только я буду знать твое имя, когда ты в очередной раз захочешь уйти, призвав силы Тьмы. И твоя жизнь, теперь уже принадлежащая мне, ибо твое сердце сделало выбор, будет зависеть не от Света, но от Тьмы…
– Когда придет время, я обязательно исполню твое желание, – Ангро задул свечи и, открыв зеркальный коридор, исчез в лентах лунного света…
Выпущенная из лука Тейваз, разрывая пространство Вселенной, неслась сквозь прошлое к моменту новой встречи. Стихший перед бурей Зефир, казалось, притаился где-то в вышине, за трубами домов и облаков. Улицы Дублина были пустынны, и лишь изредка на пути Натали домой попадались случайные прохожие. У набережной Гранд-канал, словно мягкие пушистые облачка, качались спящие лебеди, спрятав свои головы под крылья. На небе зажглась первая вечерняя звездочка, предвещая наступающую ночь.
