На седьмой странице был некролог: «Тимоти Салливан. Компьютерный гений. 77 лет. Рак. Заупок. служба неофиц. Похороны в Сакраменто».
– О боже! – вскричал Уолтер Грипп. – Боже, ну вот, все кончено.
– Что кончено? – спросил я.
– Жить больше незачем. Читай, – Уолтер встряхнул газетой.
– Ну и что? – удивился я.
– Все мои враги мертвы.
– Аллилуйя! – засмеялся я. – И долго ты ждал, пока этот сукин сын…
– Ублюдок.
– Хорошо, пока этот ублюдок откинет копыта? Так радуйся.
– Радуйся, черта с два! Теперь у меня нет причин, нет причин, чтобы жить.
– А это еще почему?
– Ты не понимаешь. Тим Салливан был настоящим сукиным сыном. Я ненавидел его всей душой, всеми потрохами, всем своим существом.
– Ну и что?
– Да ты, похоже, меня не слушаешь. С его смертью исчез огонь.
Лицо Уолтера побелело.
– Какой еще огонь, черт возьми?!
– Пламя, черт побери, в моей груди, в моей душе, сокровенный огонь. Он горел благодаря ему. Он заставлял меня идти вперед. Я ложился ночью спать счастливый от ненависти. Я просыпался по утрам, радуясь, что завтрак даст мне необходимые силы – необходимые, чтобы убивать и убивать его раз за разом, между обедом и ужином. А теперь он все испортил, он задул это пламя.
– Он нарочно сделал это с тобой? Нарочно умер, чтобы вывести тебя из себя?
– Можно сказать и так.
– Я так и сказал!
– Ладно, пойду в кровать, буду снова бередить свои раны.
– Не будь нюней, сядь, допей свой джин. Что это ты делаешь?
– Не видишь, стягиваю простыню. Может, это моя последняя ночь.
– Отойди от кровати, это глупо.
– Смерть – глупая штука; какой-нибудь инсульт, бах – и меня нет.
– Значит, он сделал это нарочно?
– Не стану валить на него. Просто у меня скверный характер. Позвони в морг, узнай, какой там у них ассортимент надгробий. Мне простую плиту, без ангелов. Ты куда?
Конец ознакомительного фрагмента.
