ГЛАВА 1. Месть подают холодной
Дорога замёрзшей лентой вилась, и солнечно с утра вроде бы, а как не кутайся, не вертись, так под одёжкой всё равно до дрожи пробирает. Степь голая, бесснежная почти, да полёгший ковыль на ней, трава жёсткая, будто из волчьего загривка топорщится. Странно на всё это глядеть, да и непривычно совсем. Слава богу, хоть тех волков больше не видать нигде.
— Мы вот как-то поспешно с поста отъехали, — разговор с Юрием Петровичем заводя, стянувши тонкие перчатки свои, я на руки себе подышала. — Холодно… А можно было б и позавтракать и горячего чаю попить… Я вот про пирог совсем позабыла, что мне Марфа Степановна в дорогу дала… — давно замершего узелка коснулась.
— Да оставьте вы свой пирог остывший, — так мне Юрий Петрович в ответ сказал. — Мы к обеду прибудем уже, покормлю горячим и напою я вас. В доме моём поселитесь.
— Тогда я, может, пирог хоть кучеру вашему отдам, всё же Марфа Степановна с душой готовила?
— Отдайте, возражать не буду, — здесь мой сыщик с безразличием руками развел.
— Возьми уж, служивый, — протянула вперёд узелок я. — Пирог здесь, мне кухаркой нашей в дорогу приготовленный, вкусный. Съешь уже потом, остыл, разогреешь только.
— Благодарствую, барышня, — не стал отказываться тот.
Так мы и дальше поехали. С момента отъезда от поста и полутора часов не прошло, как нашу пролётку нагнали всадники.
— Жандармы это… — при их приближении Юрий Петрович успокаивающе мне сказал.
Они же, в наши дела не вмешиваясь, пролётку объезжать начали.
— Ох! Целую ваши ручки! — при взгляде на меня приветственно козырька тёплой фуражки касаясь, воскликнул пригнувшийся в седле и чем-то знакомый офицер. — Не ожидал вас здесь увидеть, любезная барышня!
«Жандармский поручик, Михаил Константинович!» — узнав его, удивилась про себя я.
— И откуда вы тут? — с какой-то радостью произнесла вслух.
— Да вот в сторону поместья вашего еду. Надеялся ещё голосок ваш послушать приятный! А вас, так понимаю, Фома Фомич в городишко губернский отпустил?
— Не отпускал он совсем, да так вышло, просто в Губернию еду под защитой господина следователя, знаком он вам, поди, — в сторону Юрия Петровича глаза скосила.
— Кхм… — судя по выражению на лице, не совсем понял поручик меня. — Не особо знакомы мы с господином сём…
— В общем, у него пока гостить стану, так получается, что под опекой я покуда его, и выходит, что подневольная такая же… — пояснила несколько иносказательно. — А вы куда путь держите, случайно мимо нашего поместья проезжать не будете?
— Проеду-с рядышком…
— Так заедьте обязательно, Фоме Фомичу тогда передайте, что всё хорошо у меня, в доме Юрия Петровича пока буду жить. Ведь верно? — с таким вопросом я к тому повернулась.
— Да, — как-то нехотя Юрий Петрович подтвердил. — В комнатке вместе с сестрою моей, домик не особо большой с ней у нас, но разместимся там как-то уж.
— Передам уже, при встрече, конечно же, — явно торопясь, с кивком попрощался Михаил Константинович.
Мы же дальше поехали. В полном молчании пока. А до города совсем уж рукой подать, привстав с сиденья, я даже кособокие домишки предместья увидела.
— Ну вот и Цыганская слобода началась, — Юрий Петрович мне сказал.
— Это получается, что и здесь цыгане живут? — вперёд вглядываясь, поинтересовалась я. — Только я не вижу их тут совсем.
— Нет, разумеется, что не цыгане они… Мастеровые, свободный люд разный, как и всякий сброд пришлый — тут просто по аналогии так, ведь бедны, голы, да и нищи, как то самое цыганьё.
— Что-то плохо вы о них отзываетесь … — с философским видом я выдохнула. — Не думаю всё же, что все они сами виноваты в судьбе тяжкой такой… Безысходность и бедность давит на них, как и невозможность изменить в своей жизни что-нибудь...
— О, глядишь, мы с вами и до нигилизма дойдём вскорости! — так и впился осуждающим взглядом Юрий Петрович в меня. — Не об этом давайте поговорим сейчас... Вот к полицейскому управлению мы подъедем скоро, и в кабинет к полицмейстеру проведу я вас. Будьте уж с его превосходительством там попочтительнее, а лучше стойте в сторонке, слушайте мило и со всем соглашайтесь просто. По-настоящему не знает он ничего о вас, за особу принимает весьма одарённую. Понимаете о чём толкую я вам? Не проговоритесь ни о чём ему таком... Ни про будущее ваше... Ни про дело об отравлении… Договор между нами в силе наш, потому на меня вот во всём и полагайтесь только.
— Уж постараюсь положиться на вас, как и язык за зубами придержать по возможности, — улыбнулась я натянуто.
«Уж лучшего врага в товариществе таком и подавно не надо!» — пока коней останавливая, кучер вожжи натягивал, про себя я с сарказмом высказалась.
Широченная лестница парадная рядная, двери с двуглавыми орлами гербовые, как и здание двухэтажное — всё мне знакомо уже было. С Петром Фомичом как-то приходили мы сюда, по вопросу вольной моей и здешнего статуса.
Первым с коляски спустившись, мне Юрий Петрович руку галантно подал, а я и сойти ещё не успела, как вдруг двери распахнулись тяжёлые, важного чиновника из себя выпуская, по глаза в дорогую шубу закутанного, из меха какого зверя и не знаю даже. Мой же провожатый выгнулся почтительно, будто самого государя императора на пороге встретив.
