Предшествующая часть нашего повествования закончилась декабрём 1910 г. и чтобы продолжить её с указанного места, надлежит сделать важное отступление.
Дело заключается в том, что начиная с 1911 г. мы видим своеобразную логическую «вилку», то есть разделение сюжета на два различных повествования. Одно из них связано с убийствами белых семей с использованием топора и логично продолжает основную сюжетную линию этой книги. Второе же направление связано с серией убийств чернокожих семей, произошедших на территориях двух южных штатов – Техаса и Луизианы – в 1911—1912 гг. Общее число известных нападений за эти 2 года равняется 10, ещё одно преступление подобного рода произошло гораздо ранее – в ноябре 1909 г. и его связь с событиями 1911—1912 гг. вызывает определенные сомнения.
В книгах I и II мы неоднократно и притом не без критики упоминали работу американских писателей Билла Джеймса (Bill James) и его дочери Рашели МакКарти-Джеймс (Rachel McCarthy James) «Человек из поезда» («The Man from the Train»), посвященную той же криминальной загадке, что и наше повествование. Американские авторы явно дезориентированы появлением «второй серии» убийств топором [назовём её условно «убийства чернокожих семей»] и склонны допускать, что 2 или даже 4 эпизода из упомянутых выше 11 связаны с «основной» серией убийств. То есть совершены тем самым преступником, которого мы назвали «Американским Убийцей топором».
По мнению автора, авторы книги «Человек из поезда» допустили грубейшую методологическую ошибку, смешав воедино совершенно не связанные между собой «сериалы». Убийства белых совершали белые убийцы, а убийства чёрных – чёрные – в этом можно практически не сомневаться. Обосновать этот вывод можно по-разному и с разной степенью детализации, но то, что американские исследователи оказались неспособны осознать это довольно очевидное умозаключение, свидетельствует об их недостаточном понимании природы серийной преступности и попытке, извините за трюизм, ловить чёрную кошку в чёрной комнате.
В книге I и II автор не случайно неоднократно делал акцент на компактность и обособленность проживания в тогдашних США различных этнических групп. Даже белые районы делились промеж себя на кварталы ирландцев, немцев, евреев и пр., а уж о цветных и чернокожих и говорить не приходится! В стране иммигрантов у каждого имелось своё гетто. Проникнуть на чужую территорию и остаться незамеченным даже в ночное время было практически невозможно. То есть, наверное, один или два раза совершить такой партизанский рейд, может быть, преступнику и удалось бы, но никак не десять! Обязательно кто-то бы увидел белого парня на «чёрной» территории даже ночью и необходимые выводы были бы сделаны. Не надо думать, что в начале XX столетия все по ночам спали – напротив, в те годы у улиц было полно глаз, ибо не существовало телевидения, радио и интернета, многие люди страдали расстройством сна, во множестве существовали многодетные семьи [а семья с большим количеством детей – это бессонница для мамы]. Все эти аспекты – назовём их «бытовыми» – в той или иной форме уже затрагивались автором прежде, а потому вряд ли нужно их повторять снова.
Но помимо особенностей уклада жизни, крайне затруднявших действия преступника на «чужой» в этническом отношении территории, существовали ограничения иного рода. Их можно назвать назвать «психоэмоциональными». Механизм полового влечения устроен у человека так, что мы считаем привлекательными партнёров близких нам фенотипически. Обратите внимание, абсолютное большинство многоэпизодных сексуальных преступников совершает нападения на лиц одной с ними расы. Да, попадаются исключения – но это именно исключения, которым криминальная психология находит прекрасные объяснения! Так происходит потому, что у сексуальных преступников существует «диапазон приемлемости» жертвы, иными словами, им интересны лица с набором вполне определенных качеств, привлекательных в глазах преступника. Поэтому белый нападает преимущественно на белых, а чёрный – на чёрных.
В этом месте кто-то может указать автору на Джеффри Дамера, белого убийцу-гомосексуалиста, жертвами которого становились преимущественно представители этнически неблизких групп – филиппинцы, чернокожие и пр. Это даже породило своеобразную легенду о «сексуальном расизме» Дамера. Но никакого особого расизма не существовало и случай Дамера, как раз-таки, полностью подтверждает высказанную автором выше мысль. Дело в том, что Джеффри Дамер, совершенно опустившийся алкоголик и наркоман, жил на территории гетто и просто пользовался возможностями, которые предоставляло проживание в подобном месте. Он никогда не врывался в чужие дома силой и не убивал их жильцов! Он мягко и непринужденно приглашал потенциальную жертву к себе домой – почувствуйте разницу с тем, что и как делал «Американский Убийца топором»!
Имеется ещё один веский довод против того, что убийства чернокожих семей 1911—1912 годов находятся в связи с интересующей нас серией. Дело заключается в том, что многие поведенческие детали убийцы чернокожих не соответствуют тем, что мы выделили для «Американского Убийцы топором». Прежде всего, речь идёт о территориальной локализации мест нападений – 4 из 10 произошли в одном районе, причём, 2 из них разделены буквально 2 кварталами, т.е. сотней метров. Наш антигерой в период 1900—1910 гг. никогда не демонстрировал такую географическую плотность! Вспомним карту, которую мы получили в конце II книги – между местами нападений многие сотни и даже тысячи километров! Единственное исключение – это нападения 20 сентября 1909 года (убийство семьи фермера Джорджа Медоуса) и 31 октября 1909 г. (убийство членов семьи Худ), между ними «всего-то» 65 км.! Зато каких километров – в начале XX столетия это была территория сплошных лесов, малонаселенная и угрюмая, а самое главное – упомянутые места нападений находились на территориях разных штатов – Вирджинии и Западной Вирджинии. А различные штаты – это различные юрисдикции!
