Там окружение чаинок и соломок,
там заблужденье муравьиных троп —
И я один, – беспамятный потомок.
Где предок мой? – чур, чур, меня! и в сноп
вещей перемещусь, – помилуй,
какая ж помощь здесь?! – На поле без конца
у ветра разве родственную силу
по имени просить...
30.12.93
Жизнь пролетает, словно птица,
и в этом ветреном полете
она не то, чтобы стремится
к определенной верхней ноте,
но не спускается на землю,
где чернозема голос трубный...
– Я ничего не сэкономлю
на траектории упорной.
10.05.94
Как близок мне и этот дождь печальный,
озноб души, зазноба на душе,
соринка, попавшая под веко, муравей
ползущий по руке, гадающий в уме,
паутинки соль и шепот нити – так
ткется ткань и падает бесцельно
материя судьбы —
простая, в общем, вещь.
08.04.93 – 11.05.94
Бывают дни прозрачные и все же
томительна лучистая среда
и свод ажурный, арочный, барочный,
плывущий ниоткуда в никуда
повествовательно на грани сна и яви
из Книги мертвых в Книгу бытия.
07.04.93 – 07.12.94
Б.П.
Больница – белый параллелепипед,
коридор, палаты, люминесцентный свет,
конвейер ленточный, компрессор вихревой,
вытягивающий жилы. Или «здесь люди жили»
сказать? – так лучше и не говорить.
Стук пинцета о стекло – метаморфоза метронома,
фосфора с мороза, священнодействие халатов
и лицедейство персонала,
цветник надежд – простой, как анемоны,
суглинистое зеркало судьбы.
25.08 – 07.12.94
Было, было, настроенье,
наводненье, перехлест,
с червоточинкой печенье,
без одной ступеньки мост.
Правда с кривдою казалось
повстречались – разошлись,
разговоров только малость,
только времени каприз.
То ли щучьего веленья
было нужно, то ли что?
Без одной минуты пенье,
как без пуговиц пальто.
Нараспашку пробежаться
с перебоями в груди.
Только память в два абзаца,
только вечность позади.
20.11.94 – 21.02.96
Еще хватает сил, разгона и разбега —
беги, беги, беги до хрипа, до спазма
в горле так, что удушающие альфа и омега —
сойдутся в точку враз, на
такт!
В сердечной мышце ток —
взрыв похож на выключатель – включили свет,
когда
ушла в отрыв душа —
уже, не чуя ног, тоскующий учитель
взлетает не спеша.
Да,
в мир вплетен квадрат ракетодрома,
безумие железного бетона
и отрешенность
в слове Дзен.
Как сказано в Уставе, – встав с колен,
промышленность, как злость,
крепчает год от году
вино слабеет,
а побег растет,
как Бог,
которого уже ничто не греет
и только ты
торчишь, разинув рот.
11.07 – 07.12.94
и настал день седьмой...
Звук «ц» едва ли цепь и уж никак ... не муха —
я бы сказал скорей про болт,
когда прислушиваешься к важному вполслуха,
пока тебя берут на понт.
А впрочем, так ли нужно нам искать сравнений? —
Не проще ли перпендикуляр
вложить в извилину своей ужасной лени
и чохом за Урал
махнуть. Или поближе —
туда, где слесарь Ермаков
стрелял в царя, как явствует из книжек, и был таков.
Механика проста: Екатеринбург – Свердловск
плюс «б»,
а «ц» таковск,
что лучше болт в скобе
свинтить совсем, чтобы осталось время
сыграть мазурку, ногу вставить в стремя,
или, направив пару окуляров,
прочесть Максима мудрого романов.
И все же, как бы там не рассуждал строитель,
но тут замешены, по крайней мере, два
ингредиента – маузер и китель —
в конце концов, чтобы качать права.
20.11 – 07.12.94
Струна в струне и музыка в узде
настроены примерно так же точно,
как отраженье ласточки в воде
проточной.
Или сказать, – как выстрел из ружья? —
но шестеренки этой самоделки
в игру играют, словно перепелки,
и конечно ж я
не буду строить домик из соломы,
а просто прогуляюсь с Соломоном
по краю бытия.
Или стене отвесной,
где Федя пишет "здесь был я...".
Мне так же интересно
узнать, в какую сторону пути
направлены железнодорожные,
где поезд был пройти
должон.
А тут такая мука —
струна в струне и музыка без звука.
05.12.94
Я пережил себя, как будто
две жизни или три у человека есть,
или десяток жизней.
Поистине – дорога в никуда,
как будто
смысл жизни здесь
и направление пути —
ничто.
25.10.94
Узор мороза – горсть хаоса в броне.
Дыханье – пар, душа – пустое место.
Я ухожу, чтоб выросла во мне
простая боль, чье имя неизвестно.
Здесь красота, зажатая в тиски,
уколы соли, блеск и разоренье.
Не потому ли так шаги легки,
что так прозрачно призрачное зренье?
Немного сузить взгляд, немного
расплавить остроту момента.
Земля посмотрит волооко,
судьба прокрутится, как кинолента.
И хруст шагов, шептанье тишины,
простейший звук или невнятный шорох
казалось бы, уже открыть должны
разрывы мглы, слепящие, как порох.
Нет ничего, что стоило б желать.
Железо – перевернутая роза.
Глас времени – безжизненная гать —
узоры ритуального невроза.
Есть прилежанье в букваре и есть
букварь надежд, невнятица и совесть.
Как будто просто эту пряжу прясть,
как будто времени и в самом деле пропасть.
11.12.94
Пустой глагол, прозрачный нерв, одна
мне мысль не даст покоя,
какая там еще волна видна,
накатывающая сквозь существо земное?
Или раскраивают во мне
тупые ножницы
какой-то новый, неизвестный образ?
И чем удачней слово, тем больней,
наложат швы и вновь нажмут на тормоз.
Полночный час, как тишина звучит.
Пустой сосуд – пространство без движенья.
Мысль учит нас, мышь трудится в ночи
беспамятство, безвременье, горенье.
13.12.94
Как грустно знать, что вечность впереди
