Мария Артемьева
– Значит, мы попались? – уточнил Акимов.
– Да, – подтвердил труп, шлепая синими заиндевелыми губами. Допрос шел уже полчаса, но замороженные многолетним пребыванием в открытом космосе мыщцы все еще не оттаяли, не смотря на воздействие нейтронных вихрей и микроволновых токов.
– Ясно, – сказал Акимов. Его сухое лошадиное лицо осталось спокойным.
Этот человек и прежде казался Акселю Грацу неспособным к эмоциям, но сейчас полная бесчувственность, проявленная начальником группы санитарного контроля, по-настоящему пугала.
Аксель собирался вернуться. Он обещал Линде, своей жене, и был намерен сдержать слово.
Он злился на Акимова, хотя это была идея Джеммы – третьего участника группы санитарного контроля станции «Европа-3», но не последнего по уровню полномочий: Джемму прислали к ним из института Внеземной биологии специально для этой миссии.
Не каждый день приходится таможенным санитарам обследовать объекты, вернувшиеся из глубокого космоса на Землю.
Собственно говоря, этот случай был первым.
Исследовательский космический бот класса «Нерка» 39 года постройки обнаружили мусорщики неподалеку от пояса Койпера – без экипажа, с открытыми люками. Классический «черный принц».
Лет тридцать назад такие боты сходили со стапелей на Луне каждые полчаса. Все они были предназначены для исследования экзопланет. Их отправляли на разведку в глубины Галактики, комплектуя экипажами, состоящими из семейных пар. Никто не предполагал, что эти корабли будут когда-нибудь возвращаться. Те годы в истории человечества с пафосом назвали в учебниках «Великим исходом». Предполагалось, что с этого момента люди начнут победную экспансию по Вселенной.
То, что данный экземпляр оказался вдруг на окраине Солнечной системы, было сочтено странной, но счастливой случайностью.
Почти сразу же сенсационную находку затребовали на Землю бывшие владельцы – компания «Ной Инкорпорейтед», для помещения в частный музей Истории колонизации космоса.
На карантин выделили всего 24 часа. «Глубокий космос – это вакуум, а в вакууме нет жизни» – вот аксиома, на основе которой писались инструкции для таможни.
Но Джемма, как ответственный исследователь, припомнила случай на крохотном планетоиде вблизи Эриды.
Там команда аварийщиков выловила посадочный зонд, побывавший в разреженной атмосфере планетоида, и поместила этот зонд в ангар. А он там оттаял. После чего ангар пришлось срочно утилизировать – кремнийорганическая плесень сожрала внутри все металлические конструкции.
– Что, если и здесь нам встретится нечто подобное?! – воскликнула Джемма, моргая белесыми глазами. – Мы не можем рисковать, отсылая объект на Землю без проверки. Надо выяснить, что с ним случилось, и удостовериться, что он не несет угрозы планете!
Медно-рыжие кудельки Джеммы, рассыпанные по плечам, почти полное отсутствие ресниц и бровей делали ее похожей на портрет средневековой итальянской мадонны. Очень некрасивой мадонны с крупным костистым носом.
Именно Джемма настояла, чтобы Аксель подключил генератор и сперва запустил аварийные системы корабля, а затем, после проверки, и основные. А когда выяснилось, что бортовой журнал стерт, уже Акимов, поддавшись на уговоры Джеммы, принял решение провести посмертный допрос единственного обнаруженного на корабле трупа. Мертвеца заметили не сразу: он лежал в рубке, укрытый сугробами инея и азотно-метановой шубой льда – корабль оброс ею и внутри, и снаружи. Чтобы растопить снеговые залежи, пришлось пропарить тепловыми пушками внутренности бота – тогда-то тело и открылось глазам санитарно-таможенной службы.
– Меня… овут Викто… Пайнс, – невнятно проговорил труп, когда нейтронные вихри прибора «Воскрешающий Лазарь» расшевелили синапсы в его мозгу, а микротоки обработали высохшие и вымороженные лицевые мыщцы. – Я био… ог миссии «Неме… ида». На… о у… нать, что прои… ошло с ко… аблем?..о… товой…урнал. На… мите жжжелтую кнопку на… ульте. Да. Эту. В центре.
Акимов хмыкнул, отыскал на пульте желтую кнопку и нажал ее. Раздался сигнал тревоги и механический женский голос сообщил по интеркому:
– Биологическая опасность. Внимание, биологическая опасность! Корабль заблокирован! Каждый, кто попытается выйти или войти – будет уничтожен.
Синие губы мертвеца расплылись в довольной ухмылке.
– Так. Значит, мы попались? – сказал Акимов.
– Да, – подтвердил труп.
* * *
«Любовь принято объяснять химией организма», – мрачно думал Аксель Грац, ступая вместе со всеми на эскалатор. Замороженным взглядом он наблюдал, как по мере приближения платформы линия горизонта сползала все ниже, и жемчужно-розовые облачка, сбившиеся в кучу вдали, уходили в небытие, погружаясь в молочно-белое сияние океана. Аксель смотрел и морщился.
…Молочно-белые волосатые ляжки Эрика Плитце, пышные и дрожащие, как пудинг, половинки его задницы – в запредельно неестественной близости с молочно-белыми длинными ногами Линды… Аксель отчетливо видел начинающий желтеть синяк на голени жены – в среду она стукнулась о лестничные перила, когда спаниель соседской девочки подпрыгнул, чтобы облизать ей лицо. Линда чуть не упала, и хохотала, когда Аксель подхватил ее, и махала на собаку рукой. Во всем этом не было места Эрику Плитце. Совсем. Но он был.
