Караван здорово растянулся, увеличив расстояние между всадниками и телегами, но пыль даже так не успевала оседать. Александр прятался от неё в фургоне какое-то время. Это было скучно: темно, не почитать, полезным ничем не займёшься, а дремать уже надоело. Ехать на лошади едва ли веселее – один и тот же не меняющийся пейзаж изо дня в день. Слева степь с редкими кустами, булыжниками и круглыми шарами перекати-поля. Справа – та же степь, только далеко, на границе видимости – бескрайний лес.
Александр в который раз принялся изучать наёмников Пурпурного отряда, проверяя память и подмечая новые детали, появившиеся за четыре года, что он их не видел. От Татмера, торгового города-порта, до Страны Оазисов путь неблизкий – хватает, чтобы вспомнить тех, кого успел забыть и приметить новичков среди маленького, всего в двадцать человек, взвода Пурпурного отряда.
К одному из новеньких он и подъехал, чтобы хоть немного разбавить дорожную скуку разговором:
– Эй, боец, как тебя звать? Четыре года назад тебя ведь не было в отряде, так?
Парень поворотил к нему лицо. Ещё молодой, но уже обветрился, закалился. При доспехе, копье и коротком мече. Смотрит, будто всю дорогу боялся, что Александр с ним заговорит, и вот случилось неизбежное. Он решил растормошить парня:
– Я не заколдую тебя взглядом, можешь говорить смело.
– Про древних болтают всякое, – с сомнением отозвался солдат, чуть отпрянув от лошади Александра.
– Мы обычные люди, просто живём чуть дольше других. Меня можно не бояться. Спроси своего взводного, он сопровождал меня, когда ещё не был взводным.
Парень неуверенно посмотрел вперёд, словно отыскивал там командира.
– Да расслабься ты. Расскажи лучше, как попал в отряд. Служил где? Зовут-то как?
– Сибальтом звать. Пару раз попал в ополчение деревенское во время бунтов. А, как разбойников перевешали, позвали меня в местный гарнизон.
– Хорошо в ополчении служил, раз позвали?
– Дрались часто, не бегали. С гарнизона офицер сам к нам пришёл людей набирать. Ну и меня взял и ещё нескольких.
– Где тот гарнизон-то был?
– Под Олясиной. Знаете, где это? – Сибальту нравилось рассказывать о себе. Впрочем, Александр редко встречал тех, кому не нравилось.
– Как не знать? Гарнизон расформировали, да?
– Да. Откуда вам известно? – удивился парень.
– Восстания, падёж скота, потом засуха два года подряд. Не нужно быть провидцем, чтобы понять: край обеднеет, люди уйдут искать лучшей доли, а герцог начнёт сокращать расходы. В том числе расформировывая гарнизоны. И солдаты тоже пойдут искать лучшей доли.
– Всё точно так, как вы сказали, да…
Александр почувствовал смесь удивления и радости в голосе солдата. Видно, оттого, что парень вдруг открыл для себя: древний тоже понимает его проблемы.
– Сколько вам лет? – внезапно спросил парень, и испуганно добавил, – Если такой вопрос можно задавать древним.
Александр улыбнулся:
– Можно задавать любые вопросы. Если что, я просто не буду отвечать. Триста пятьдесят два, или около того. Мог сбиться со счёта.
Парень с сомнением разглядывал его, наверное, не так просто ему дался следующий вопрос:
– Что же вы делаете, чтобы жить так долго?
Александр пожал плечами, мол, не знает. Парню точно не пригодится эта информация. Тайны древних принадлежат лишь им.
– Ладно, Сибальт, рад знакомству. Пойду проведаю взводного.
Он пришпорил лошадь и поскакал к голове колонны, выискивая старого ворчуна Байла.
Байл, как всегда, о чём-то раздумывал, сосредоточенно изучая горизонт.
– Эй, командир, опять думаешь о вечном? – отвлёк его Александр.
– Когда мы с тобой встретились первый раз, ты казался мне гораздо старше. Действительно древний. Но сейчас, через столько лет – как ровесник. Странно…
– Так бывает, если люди долго общаются. Но помни, что древние преисполнены великой мудрости! – пафосно и напыщенно сказал он.
Байл улыбнулся в ответ. Невысокий и кряжистый, он дослужился до взводного за двенадцать лет. Серьёзное и сосредоточенное лицо в морщинах. Бороды не носил. Его приняли в Пурпурный отряд уже опытным воином, как и всех. Он сдружился с древним после пары передряг и за столько лет научился понимать шутки Александра. Хотя шутка была так себе, всё же сгодится для поднятия настроения в дороге.
– Я поговорил с тем новичком, Сибальтом. Молод. Опыта всего – стычки в ополчении, да служба в заштатном гарнизоне. Ты был гораздо закалённее, когда вступил в Пурпурный отряд. Что, теперь даже после ополчения берут?
– Многие в отряде нос от него воротят, но при мне молчат. Это я его взял. Уговорил комиссию под свою ответственность. Я в Татмере жалование пропивал, вывалился из кабака, а там попрошайки. Ну ты знаешь, как всегда. И этот прибился. Оборванный, худой, но милостыню не просит. Говорит, есть ли работа? И не воняет от него, как от остальных. И что-то такое в нём было, не знаю, выправка может… В общем, понял я, что военный и стал его расспрашивать. Не, ты представляешь, пешком до Татмера из Олясины пришёл, а работы, даже самой захудалой, нет. Посмотрел я его. Сыроват, но старается – этого не отнять. Иные приходят в отряд, сразу нос задирают. Дескать, ветераны. А этот нет. Глаза горят у него, понимаешь? Вот и взял я с него честное слово, что будет делать всё, чего не потребую. Пашет. Как-нибудь посмотри, он на час раньше поднимается и каждый день с копьём работает, или в доспехе бегает, упражняется, как я ему наказывал. Да и не совсем он зелёный. Одно дело в гвардии биться, с такими же орлами плечом к плечу, другое – в ополчении. Ни доспеха нормального, ни плеча крепкого рядом. А их ополчение билось до конца, уж я разузнал. Пообвыкнется, глядишь, ещё до взводного дорастёт. Парень вроде не тупой, наивный тока слегка.
