Глава 1
Егеря её величества
«Бог не на стороне больших батальонов, а на стороне лучших стрелков».
Вольтер
– Холодно! – голос видавшего виды егеря в потрёпанном камзоле нарушил тишину Ногайской степи. Он пристроился на лафете одной из четырёх полковых пушек, которые обгоняли ротную колонну.
– Куда нас теперь? – вздохнул шедший рядом молодой мушкетёр. Ему, этому юноше, было сложнее нести службу из-за своей неопытности, да ещё и потому, что солдатам мушкетёрской роты, к которой он был приписан, полагалось, кроме ружья, носить шпагу. И если егерь, к которому был обращён вопрос, мог позволить себе сложить часть оружия – пистолеты и тесак – на обозную повозку, то мушкетёрам уставом предписывалось следовать в походной колонне при полном вооружении.
– На Терек.
– Меня Иосифом зовут! – представился мушкетёр.
– Сёмыч! – дружелюбно протягивая руку, ответил егерь.
Рукопожатие поразило старого солдата.
– Пальчики эвон какие холёные, а рука крепкая! Откуда ж ты, сынок?
– Из столицы!
– Благородие, значит?
– Ничего это не значит! Простой солдат я! – обиделся мушкетёр, укутываясь в шинель, скрывавшую знаки отличия. Всё: и манеры, и походка, и речь – говорило о его дворянском происхождении..
– Полно тебе дуться! – потрепав по плечу мушкетёра, произнёс Сёмыч, улыбаясь в седые густые усы.
Но солдат, нахмурившись, продолжил свой путь в тишине.
– Столько вёрст с ружьём за спиной. Погон стёрся! – отозвался его сосед. – Да и зачем здесь ружья? Наша это земля, кого бояться? Задние повозки пустые идут. Сложили бы ружья, для весу одной шпаги хватило бы!
– Даже если твоё оружие понадобится тебе лишь однажды, оно стоит того, чтобы носить его всегда! – ответил Сёмыч. – Вон, твой товарищ обиделся на меня, дурня старого, а не стонет, молча сносит тяготы воинской службы. Ему бы и в голову не взбрело жаловаться на своё ружьё.
Первый солдат, услышав эти слова, оглянулся. В уголках его глаз заиграли огонёчки, на лице появилась благодарная улыбка. «Не ошибся, значит!» – пронеслось в голове у Сёмыча.
– Да куда мы идём-то? – никак не унимался второй мушкетёр. – Слышал, в Персию, в этот «лес львов»! Не суются с ножом туда, где топор нужен! С персами да горцами как в Европах не повоюешь!
– Русского солдата ещё никто не бивал! Потерпи, сынок, как перейдём реку – во всей амуниции зашагаешь к своей славе! Тогда попомнишь мои слова!
– Зачем мне эта слава? – буркнул второй мушкетёр. – У меня в станице девка осталась. Хотел замуж позвать. А тут эта война, будь она неладна. Это вы, крепостные, люди подневольные. Вам сказано умереть, вы и умираете по приказу, а я из казаков. Мы на Кубани да Тереке со времён батюшки нашего царя Иоанна Васильевича живём. Это мы России Терек на блюдечке преподнесли, и за то царь нас землями и вольницей жаловал. Казак я! Потому не ищу жизни лёгкой и смерть свою сам найду.
– Ну, раз казак, поразмысли сам. Землица ваша узкая, горцами беспрестанно посещаемая. Небось, много крови отец, дядья да братовья пролили?
– Много.
– Вот, а государыня-матушка Екатерина хочет от этих горестей вас самих-то прежде прочих избавить. Потому и формируется наш полк из вашего брата – линейных казаков[1]. И называется он Кубанским. Кому, как не вам самим, землицу свою защищать?
– Да мы сами за себя постоять можем!
– Как фамилия-то, герой?
– Татаринцев!
– И велика семья?
– Семеро нас у тятеньки.
– А из семерых сколько под ружьё встать могут?
Солдат, к которому были обращены слова, засмущался и, потупив взгляд, ответил:
– Двое: я да тятя. Остальные девки мал мала меньше…
– Вот видишь сам! Мало вас, Татаринцевых, пока, а России спокойствие здесь нужно. По той причине и стягиваются сюда полки…
Сзади послышался стук копыт, и молодой, по-мальчишески задорный голос прервал солдат:
– Да вам в Сенат, милостивые государи, дорога. Эвон как о государевой политике ладно размышляете.
Подъехавший к спорщикам офицер спешился и, взяв коня под уздцы, добавил:
– Государыня наша продолжила дело царя Петра: идём перса бить – главного подстрекателя горцев. Не будет на Кавказе перса – не от кого горцам будет поддержки получать. А перс – он зачем на Кавказ пришёл? Единоверцев наших грузин да армян со свету свести. Вестимо ли дело, чтобы мы, русские, братьев по вере бросали? Армяне народ мирный – хлебопашцы, грузины – народ бедный. И тех и других коварный перс обворовывает! Да ещё силой к смене веры склоняет! Так ещё и в наши станицы, злодеи, зачастили!
– Верно глаголете, Ваше высокородие, – бойко отозвался Татаринцев. – Я Кавказ хорошо знаю – он лишь силу уважает. Когда персов да турок здесь не станет, горцы побоятся к нам соваться. Здесь мы – сила. Горцы-то, конечно, смелости бесшабашной, но при малочислии своём – люди слабые и уступчивые. Мира хотят, как и мы. А землицы – её на всех хватит: и на горцев, и на нас.
– Стало быть, и спору конец! – подытожил офицер, вскакивая на коня. И, уже обращаясь к старому егерю, добавил. – Сёмыч, пригляди за юнцами. Особенно за казаками. Они крови горячей, молодецкой. Кабы не растратили свою удаль да бойкость по глупости своей. Они – сила моя, а вы, старые служаки, – опора.
