Лес по обе стороны железной дороги местами выгоревший, потрескивал сушинами. Солнце палило нещадно.
– А день опять будет жарким!
Выдохнул горбатый в рабочей форме с оранжевыми вставками.
Послышался спасительный рокот предгрозового неба, надежда на дождь. Стрелочник хотел поднять голову, но горб мешал ему. И всё ж успел заметить яркую бабочку, кружившую над его головой, бабочку – Адмирала. Он замахнулся, чтобы вытереть пот со лба, но увидев на плече мотылька, замер.
– И яким ветром Крымчанку на север занесло? – С характерным для хохлов говором произнес он, – Шо, мэтэлик, не брезгуешь рабочим горбом? – и потянулся к бабочке.
Мотылек порхнул на ладонь. Мужчина затаил дыхание, а бабочка
– Адмирал, красуясь, раскрыла волшебный рисунок крыльев. Она не торопилась улетать, словно сидела на медоносном цветке, а не на черной, шершавой от мозолей ладони.
Не вытертый пот скатился со лба, заставив зажмуриться.
Когда железнодорожник открыл глаза, ладони, кроме его тени коснулся ветерок, похожий на живое дыхание. Небо опять глухо зарокотало. Мелькнула молния. Рабочий увидел искры почти у самых
плечей. А после – необыкновенная лёгкость в спине и шее позволила ему поднять голову. Он проводил взглядом бабочку.
– Пасыбы, Ангелочек…
Раздался удар грома, и за плечами стрелочника полыхнуло пламя.
Хлопнул огненный парус, приподнявший мужчину от земли.
Вот он приблизился к отрезку путей, где переводят стрелки.
Прищурился на солнце: – Який час для нас?
Услышав нетерпеливый длинный гудок за спиной, мужчина усмехнулся: -Спешишь, товарыш? Ну- ну… А то – не успеешь!
Он перешагнул рельсы, и встав лицом к приближающемуся поезду, накрыл его рукой, как фокусник; потрескавшиеся губы что-то шептали.
Из пронесшегося с ревом скорого поезда «Воркута – Симферополь» полетели, жалобно звеня, разбиваясь об рельсы, пустые бутылки; благодарность стрелочнику за нелегкий труд.
– Пасыбы, шо не на голову … – Отозвался стрелочник. А поезд…
А поезд? Поезд дальше потащил свой состав, набитый полуобнаженными людскими телами, изнемогшими от летней жары, хозяева которых были полны грез и надежд… По- детски наивны, надеясь на перемены в жизни в лучшую сторону во время отпуска, с помощью лишь набитого кошелька… И конечно, кошелки заметно худели, – деньгами швырялись в дороге, обретая нужное и ненужное…
Машинист перевел свой состав на нужный путь. Вздохнул.
Приподнял солнцезащитные очки на лоб, и пристально вглядываясь вдаль перед собой на железное полотно, произнес: – Видел стрелочника?
Помощник молча кивнул. Машинист продолжил:
– Передай нашим, что мы на первом пути.
– Понял.
Они перемигнулись.
Пассажирский поезд уносил уже размороженных северян все дальше и дальше, в южном направлении. Железному коню не были ведомы людские страдания от одуряющей жары. И он весело постукивал стальными колесиками и тащил груз по рельсам с легкостью, иногда важно подавая длинные гудки на памятных отрезках пути.
Северяне были заняты обычными делами:
кто-то спал, сев с самого начала в подвеселёном виде, и просыпался, чтобы подкупить веселящего и дальше «не унывать»; кто-то сидел, уткнувшись носом в ноутбук, отрываясь на еду и сон; а кто- то сидел и бубнил, причем без остановки – бубнил ночью, бубнил днем…
Что ж, признаемся – это надо уметь.
От удушающей жары в вагоне люди с их сонными лицами и ленивыми движениями походили на заморенных зверьков.
А эти возмущения в полтона… Громче ж нельзя, хотя нужно! О стоимости билетов, о дрянном обслуживании персоналом их, таких беспомощных жертв- пассажиров …Нудное брюзжание переходит в жужжание надоедливых мух, которые сами не спят и другим не дадут. Однако, посмотрите – никто из стенающих не возьмет книгу жалоб, и не выльет туда свое недовольство. Так и есть – навозные мухи! Бубнящие продолжают ныть про эти вечно грязные туалеты, где ни справить нужду, ни умыться на ходу поезда не- воз- мож-но!
А во время стоянки – туалеты закрываются. Что это – па -ра- докс?!
Вот и сейчас, на весь вагон состоялся диалог «вежливости»: Проводник: – Убирать за собой надо!
Пассажир:– Туалеты нормальные сделайте!
Проводник с вытянувшимся лицом: – Что -о?!
Пассажир, повысив голос: -Я говорю, туалеты нормальные сделайте! Я оплатил билет за нормальное обслуживание!
Проводник:– И что ещё вам не нравится? Общество в вагоне перестало дышать.
После паузы, пассажир: – А вы не пробовали на ходу поезда в туалет сходить? Рекомендую!
Взрыв хохота. Мужчина под «аплодисменты» занимает свое место.
Проводник, гремя ведрами, достает что-то отдаленно напоминающее веник. Поднимая пыль и в без того грязном вагоне, начинает яростно махать веником с лицом мученика. Потом достав швабру, идет убирать туалеты, после коих той же тряпкой елозит пол, по которому босиком бегают дети…
Пассажиры забиваются в свои щели – верхние и нижние полки.
Детей – туда же; от грязи -по дальше!
Проводник с торжествующим видом, читающимся на его лице -вот и сидите по своим местам! Нечего тут сновать, я – главный!
…И сидят, как Полканы по конурам, а книга жалоб болтается тоскливо, подобно последнему листику, ждущему порыва ветра…
