Я распахнула дверь кабинета, зашла, и сразу заприметила на общем столе около входа несколько бутылок вина и пакеты с продуктами.
— Что у нас за повод употребить? — громко спросила я, обращаясь к коллегам, в общем-то, скорее просто так из вежливости, чем из любопытства или особого интереса.
— Так это ж Зорин женился. После работы собирается обмыть это дело. Лиль, всех приглашает, так что не убегай сразу, задержимся немного, посидим. Тем более вы вроде друзья, ему будет приятно.
Друзья? Я горько про себя усмехнулась и прошествовала к своему рабочему месту. Сказать, что меня удивила новость — это не сказать ничего. Я была в шоке, как будто меня по голове стукнули, и от боли я перестала чувствовать и осознавать происходящее. Я по инерции добралась до своего стола, села, как обычно включила компьютер и невидящим взглядом уставилась в монитор. Работа, работа, на чем я остановилась? Нужно что-то открыть и дописать программу. Но я почему-то ничего не открывала и просто водила мышкой по экрану, не зная, чего же мне нужно сделать, бессмысленным взглядом рассматривая папки на рабочем столе. Внутри была такая пустота, что я никак не могла понять, где я нахожусь, зачем я сюда пришла и собраться мыслями, чтобы начать хоть что-то делать. Не знаю, долго ли я так сидела, но вскоре перестала пытаться изображать рабочую деятельность, забила на незавершенные дела, перестала мучить бедную мышку, и уже не пыталась сосредоточиться на работе. Хорошо, что мое рабочее место удобно отделено и за большим монитором не видно моего лица, так как вдруг из глаз покатились слезы. Позволить себе всхлипнуть или издать какие-то звуки я не могла, гордость не позволяла, да и сотрудники не поймут. И я сидела молча, закусив губу до боли, чтобы не расплакаться в голос.
Стас Зорин, мой коллега, мой друг и моя большая любовь. Мы вместе закончили один университет, учились в одной группе на программистов, и вот уже два года работаем в одном отделе фирмы «Мозаика». И я была уверенна, что рано или поздно у нас случится большая и чистая любовь, которая затем перерастет в совместное проживание, а потом мы поженимся. Конечно, дальше невинных поцелуев наши отношения не заходили, да и те случались очень редко, но я думала… Я сидела и никак не могла понять, где я ошиблась, в чем просчиталась. Мне было неудобно настаивать на чем-то большем в наших отношениях, потому что я была девушкой, а Стаса я считала очень благородным и терпеливым. Сначала Стасу нужно было выучиться и закончить ВУЗ, встать на ноги и только потом предлагать девушке что-то серьезное. У него ведь ничего не было в плане материального благополучия, Стас был из необеспеченной семьи, и для него очень важно было получить образование, устроиться на работу и иметь стабильный доход. И я, как могла, помогала ему сначала учиться, а потом с устройством на работу, да и на работе, если сроки поджимали, никогда не отказывалась прикрыть, подстраховать и помочь с программами. И терпеливо ждала, когда мой благородный мужчина немного утвердится в этой жизни, чтобы перейти к решительным действиям и развитию наших отношений. Или это я так думала, а на самом деле все было далеко не так? Неужели я была так наивна, и моя влюбленность мешала мне оценивать все здраво и реально? Когда только он успел жениться, ведь еще пару дней назад он в обнимку провожал меня домой и что-то рассказывал о своих мечтах. Я же не скрывала своей влюбленности, и он никогда не останавливал меня. Да, я согласна, он не шел на сближение, но и не отталкивал меня. Я думала, что он слишком любит меня, чтобы начинать отношения без гарантий и стабильности в жизни, ведь мужчина — добытчик в семье, обеспечение и материальное благополучие на нем. Или это только мои мысли и богатая фантазия? А он совсем не думал об этом, ведь ему не помешало отсутствие этой самой материальной стабильности жениться.
А может быть его заставили? Точно, он был вынужден, на него надавили, вынудили шантажом. Мои мысли потекли в русле оправдания любимого и поиска объяснений причин его поступка. Хотя с чего тогда праздновать и проставляться на работе, если брак ему неугоден? Я с ума сойду от этих мыслей и предположений.
Он даже мне ничего не говорил. Даже намека никогда не было на какую-либо девушку. Может быть, он не хотел делать мне больно? Только сейчас, я разве счастлива, узнать о его предательстве даже не от него. Конечно, он мог жениться, это его право. Но рассказать мне обо всем заранее, намекнуть, остановить меня, когда я начинала говорить о планах на жизнь. Хоть что-то. Да, мне было бы больно, но я бы поняла, а так …
***
Виски начало ломить. Одна нелепая мысль сменяла другую. Стоп. Нужно остановиться и просто дождаться вечера, когда мы пойдем домой. Но сердце не могло ждать, хотелось прямо сейчас вскочить на ноги, отыскать Стаса и посмотреть ему в глаза. Спросить и узнать ответы на свои вопросы. Иначе, я просто не выдержу. Голова раскалывалась на части, в груди отчаянно быстро билось сердце, не желая успокаиваться. Я приняла решение, что непременно потребуются у Стаса объяснений, он просто обязан мне все объяснить. И мне стало немного легче. Во время застолья в честь женитьбы Стас на меня не смотрел, старательно отводил взгляд, принимал поздравления, поднимая очередную рюмку за счастье молодых. Как я ни старалась, заглянуть ему в глаза у меня не получилось, его лицо не выражало никакого раскаяния или угрызений совести, он просто игнорировал мое настырное внимание, делая вид, что не замечает немой мольбы. Я сдалась, и уже тоже не стремилась на него смотреть и просто ждала удобного случая, чтобы задать свои вопросы и потребовать объяснений. Напряжение усиливалось, я вся была словно натянутая струна. И вот, наконец-то, часть коллег разбрелась, кто курить, кто в туалет, а кто поспешил домой. Я собралась силами и решительно подошла к Стасу, села на краешек стола и подняла на него глаза. Не знаю, на что он рассчитывал, что я не смогу вот так прямо подойти к нему? Неужели он думал, что я просто отойду в сторону и пожелаю ему счастья, он избежит неприятных разговоров со мной, и мы продолжим работать вместе, как будто ничего и не было. Я именно так бы и сделала, если бы он мне рассказал обо всем сам. Но сейчас я жаждала дать ему понять, что я не пустое место и со мной нельзя вот так вот поступать. Я человек и я живая, и мне больно от того, что единственный родной мне человек игнорирует меня и даже не хочет поговорить и расставить все точки над и. Все же Стас не ожидал, что я решусь подойти к нему. Он смутился и изменился в лице, но ему все же пришлось посмотреть на меня, загораживающую собой пути к отступлению. Он быстро стрельнул на меня взглядом исподлобья, и хотел уже так же быстро его отвести, зашевелился. Я испугалась, что он уйдёт, и мои вопросы так и останутся открытыми. Я думала, что сейчас решительно заговорю, собралась, но как только открыла рот, вырвалось очень жалкое:
