Плавно набирая скорость, фирменный поезд «Белоруссия» отошел от перрона. За окнами замелькали ярко освещенные праздничной иллюминацией улицы и проспекты ноябрьской Москвы. Юбилей уходил в историю.
В купе нас было трое. Справа от меня сидел офицер-десантник. Переодевшись в спортивный костюм, он показался совсем молодым, по крайней мере, моложе тех лет, в которые офицер получает звание капитана. И только глаза, спокойствие и какая-то внутренняя сдержанность говорили о том, что у этого молодого офицера уже достаточно опыта. Напротив меня сидел пожилой, полноватый, с пышной шевелюрой красивых седоватых волос мужчина. На вид ему было около семидесяти.
Я не люблю молчание и, чтобы прервать его, задал седовласому попутчику первый, пришедший на ум вопрос:
– Как вам праздничная Москва?
– Красивая Москва, очень красивая. Я лет пятнадцать здесь уже не бывал и многое не узнал. А вы москвич?
– Почти, – ответил я, помешивая чай.
– А я вот с Витебщины. Пригласили в Москву на торжества. Вот съездил, посмотрел парад, демонстрацию. Будет что колхозникам рассказать. Я у себя колхозом руковожу.
– И, видимо, неплохо руководите – вон сколько наград получили, – кивнул я в сторону серого двубортного пиджака с орденскими планками, висевшего на крючке.
– Там и военные есть.
– Я заметил это, – ответил я, прихлебывая чай. – Там, по-моему, кроме орденов Отечественной войны и Красной Звезды, есть и медаль «Партизану Отечественной войны», если не ошибаюсь.
– Есть такая, – смутился мой попутчик.
Отхлебнув чая, он помолчал немного, потом продолжал:
– В молодости довелось мне в отряде Машерова воевать.
– Неужели? – мы с молодым офицером переглянулись.
– А вы, случайно, не военный? – вдруг задал он вопрос мне. – Только военные хорошо в колодочках разбираются. Если не секрет, к какому роду войск относитесь?
– К авиации, – ответил я, улыбнувшись.
– К авиации – это хорошо. Я с войны перед летчиками преклоняюсь. Дважды они меня от смерти спасали. А такое не забывается.
– Это интересно. Простите, а как вас величать?
– Петр Казимирович, – представился мой попутчик. – А вас?
Я назвался. Представился коротко и сосед справа: «Володя».
– Петр Казимирович! Расскажите, пожалуйста, о том, как вас авиация выручала? – попросил я. – Мне интересно.
Мой попутчик задумался, видимо, вспоминая далекие военные годы, затем, откашлявшись и сделав несколько глотков чая, начал свой рассказ.
– В сорок втором году в Белоруссии фрицы решили полностью разгромить партизанское движение и начали против нас массированное наступление. Нашему отряду, а командиром у нас был Петр Миронович Машеров, вместе с другими партизанскими отрядами пришлось уходить в Калининские места. И все же нас окружили. Ну ладно, если бы мы были одни, а то ведь вместе с отрядами от фашистов уходили тысячи наших семей, с детьми. Страх смотреть было на их мытарства. Кончались патроны, продовольствие, и нам становилось все труднее сдерживать фашистов. Каждый день гибли люди, дети. Сердце кровью исходило. Наконец, наступил день, когда в нашем отряде на каждого партизана осталось по одной гранате и по четыре патрона, в том числе и на охотничьи ружья. Машеров вместе с комиссаром обошли всех партизан (а нас из 300 человек осталось в живых тогда человек 100-150), каждого подбодрили, но и не скрывали того, что этот бой может стать последним: или мы прорвемся и уведем за собой фашистов или придется погибнуть. А вечером, когда стемнело, произошло чудо.
