Было это давно, а может, совсем недавно: в лето 7498-е от сотворения мира по византийской эре, а по нынешнему календарю – в августе лихого 1990-го года. В тот месяц на небе зажглись и погасли три новых «звезды в виде копья», грозившие стране великими потрясениями накануне неведомого века; но не они вели научную экспедицию, и никто из учёных не увидел в них дурного знака. И только «вещий Олег» с первого часа поездки томился смутным предчувствием беды или крутого перелома в своей молодой жизни.
Места эти ещё издревле слыли загадочными, зловещими и колдовскими. Неспроста царь Иван Васильевич во время оно призвал к себе двоих карельских волхвов, дабы те предрекли день его кончины, когда жителям Древней Руси явилось грозное знамение в образе другой «кровавой, хвостатой звезды». Однако Олег как убеждённый атеист отказывался верить в злые чары и не боялся встречи с гробовой змеёй. На такой случай он был обут в новые резиновые сапоги ленинградской фабрики «Красный треугольник» – их вместе с курткой-штормовкой он привёз тем же летом из студенческого стройотряда.
Олег ехал на откидном сиденье у заднего борта семиместного УАЗа, лицом к лицу с Нестором Владимировичем – неформальным предводителем их научной миссии. Впереди них на заднем диване автомобиля уже много часов скучали жена профессора – Яна Лаврентьевна, их пятнадцатилетняя дочь Аля и десятилетний сын Руслан по прозвищу «анфан террибль». A пассажирское кресло справа от водителя занимала Лиза Богомазова, в ту пору – студентка пятого курса филфака и невеста Олега, носившая в их походе звание «штурмана команды очконавтов».
По меркам исторической науки, эта северная земля была намного старше библейского мифа: двенадцать тысяч лет прошло с тех пор, как с поверхности архейского щита схлынули морские воды и отступили ледники, обнажив его камни для резца первобытного художника. Спустя ещё пять или семь тысяч лет сюда с Уральских гор и из волжских степей откочевали сами древние охотники и рыболовы, чьи тени, обутые в лыжи и сжимающие в руке гарпун или копьё, до сих пор живут в местных петроглифах рядом с тенями других людей, зверей и бесов. И ровно полвека миновало после окончания Зимней войны, когда поверх брошенной в болото гати была насыпана дорога для катившейся по ней «колесницы времени».
* * *
– Держись, экспедиция! – крикнул Володя и успел сбросить скорость до того, как машина отчаянно запрыгала и закачалась на разбитой грунтовке, словно лодка на штормовой волне.
Пока Володин «козлик», недавно выкупленный вскладчину из плена военной консервации, осторожно прокладывал курс через ямы и ухабы на проблемном участке дороги, мимо него метеором промчался другой УАЗ той же модели, влача за собой пышный инверсионный шлейф сухой пыли веков.
– A что за дорожный знак мы сейчас проехали? – спросила Лиза, обернувшись назад.
– Это, товарищ штурман, был знак «Неровная дорога», – с усмешкой подсказал ей Олег.
– Классический пример ложной пресуппозиции! – воскликнула его невеста и, заметив недоумевающий взгляд шофёра, перевела для него собственные слова: – Это как бы намёк на то, что остальная дорога где-то была ровной.
– Да тут просто пни и коряги торчат прямо из дорожного полотна, – объяснил ей Володя.
– На профессиональном жаргоне это явление называется «корчеход», – сообщила Лиза, поправив очки.
– Надо ж! Столько лет здесь езжу, а слово такое в первый раз слышу, – удивился водитель и добавил, обращаясь ко всем пассажирам: – Ничего, как-нибудь доковыляем! Да на своей пузодёрке вы бы ещё у «креста» на днище сели!
– A кто это мимо нас пролетел? – спросил его Олег. – Аж пламя из-под вожжей пышет! И не жалко ему подвески?
– Так это сам Орлов, прошу любить и жаловать! Это же он вам пропуск в погранзону помог достать.
– A чего он машину свою так не бережёт?
– Ну, знаешь, у богатых свои причуды! Он недавно из армии уволился, приехал с целым галифе денег. Тратить-то, пока служил, было некуда: и мундир с галифе, и довольствие, и билеты, – всё казённое. Разве что в преферанс просаживать. Но он и там выигрывал.
– Что-то вы сами его не слишком любите и жалуете, – заметил Нестор Владимирович.
– Есть немного, – согласился Володя. – Вот вы говорили, будто все люди произошли от Сима, Хама и…
– Иафета, – подсказала Лиза.
– Так вот, этот – точно потомок Хама. Да что я рассказываю – скоро сами всё узнаете.
Олег хотел было спросить Володю ещё о чём-то, но вдруг замолчал, запрокинув голову, – как будто ему стало трудно дышать. Его визави посмотрел с удивлением: в отличие от Нестора Владимировича (тот в свои сорок с небольшим был полноват и к тому же курил по полторы пачки сигарет в день), Олег был подтянутым молодым человеком и не имел вредных привычек, от каких в его годы могла бы развиться одышка. Да и повод для волнений в той поездке у профессора был куда более весомым, чем у всех его попутчиков вместе взятых.
– Что, укачало? – спросил он Олега вполголоса.
