Пролог
Октябрь 1940 года. Париж, Франция.
Париж… раньше это был славный город Франции и сосредоточие колониального могущества державы, но… что же это теперь? Один из многих городов Третьего Рейха. На улицах висят красные полотнища со свастикой, по улицам ходят немецкие патрули, а настоящие хозяева этого города, французы, спрятались в норы и готовят диверсии. Но все-таки этот город очень красив. Особенно, когда напротив кабинета гордо возвышается Эйфелева башня, а в каналах течет не менее гордая река Сена. Так или иначе этот город не уступает по красоте Берлину, нашей столице. По большому счету каждый город чем-то хорош и уникален. Париж просто красивый и старый, да и только.
Я бы и дальше мог думать о нем, если бы не стук в дверь. Именно этот треклятый стук вывел меня из сладких раздумий. К сожалению, я не могу не откликнуться.
– Войдите!
В кабинет вошел рядовой солдат Вермахта, каких много. Как только он вошел в кабинет, солдат вытянулся в струнку и выкинул правую руку вверх.
– Герр штандартенфюрер, разрешите доложить?
Я устремил на него свой взгляд и кивнул головой, дабы дать ему понять, что готов выслушать отчет.
– Сегодня отряд шарфюрера Баэура раскрыл подпольную организацию французов. Все ее участники были арестованы, среди наших двое ранены, один убит. Арестованные были переведены в тюрьму Бастилии. Офицеры дожидаются вашей команды для начала допроса!
О, Боже, опять подпольщики. Эти французы не хотят сдаваться даже не смотря на то, что финал их государства очевиден. Я не часто приезжаю на допросы, ведь и так дел по горло. Но… пускай сегодняшний день станет исключением. Я встал со своего рабочего места и, попутно одеваясь, ответил солдату.
– Не нужно дожидаться моей команды. Пускай дожидаются меня. Я лично приеду на допрос. Выходи на улицу и передай, чтобы заводили машину. Ruehrt euch (Вольно) !
– Zu befehl (Слушаюсь) !
Солдат принял вольную стойку и удалился из кабинета, закрыв за собой дверь. Я же, одев на себя шинель, поправил повязку на том месте, где должен находиться правый глаз, и устремился на выход. Возле кабинета сидел мой секретарь, он встал со своего места и поднял на меня вопросительный взгляд. Я не стал ждать его вопроса и сразу ответил.
– Мне нужно уехать на допрос в Бастилию. Так и скажешь посетителям. Потом доложишь мне кто приходил. Verstehen (Понятно) ?
Секретарь, прямо как тот солдат, вытянулся в строевую стойку и гордо ответил.
– Zu befehl (Слушаюсь) !
Я кивнул ему в знак удовлетворения и направился к выходу. На противоположной стороне дороги меня ожидали автомобиль «Хорьх», личный водитель и два солдата моей личной охраны. После того, как мне удалось перебраться на ту сторону, я подал знак движением руки, что можно сесть в машину. Как обычно я сел на переднем сидении, сзади уселись два моих телохранителя.
– Герр штандартенфюрер, – попутно поворачивая на меня голову, сказал водитель, – куда нам ехать?
– В темницу Бастилии. Сегодня я решил съездить на допрос лично. Можешь выдвигаться.
Водитель кивнул головой и, переключив передачу, тронулся с места.
Этот город после нас еще долго не уснет. Везде наши патрули, на стенах размещены громкоговорители с записанной на пленку речью Адольфа Гитлера и Йозефа Геббельса. На домах висят наши агитационные плакаты вперемешку с плакатами французских диверсантов. Как бы мы упорно не сдирали их, они все равно успевают их развесить. Интересно, далеко ли они пройдут с таким упорством? Даст ответ на этот вопрос лишь время. Все же с ними нужно обращаться по строже, иначе если у французов начнется национальный подъем, будет тяжко остановить их силы. А они сейчас находятся на Балканах, так что придется в случае чего рассчитывать на себя.
На въезд в Бастилию располагался пропускной пункт. Бастилия считалась важной крепостью в Париже, там располагалось практически все вооружение города и продовольствие. Когда мы подъехали к пункту вплотную, нас остановили, и к водителю подошел командир.
– Ihre papiere, bitte (Ваши документы, пожалуйста) .
Я протянул водителю свой пропуск, он в свою очередь передал его командиру и тот, проверив его действительность, кивнул головой и отдал их обратно. Эта крепость имеет настолько сильное значение, что даже с таких высоких офицеров, как я, требуют пропуска. И это правильно, ведь уже были попытки диверсий в Бастилии и одна из них практически увенчалась успехом. Именно с того момента и ужесточилась пропускная система в крепости. Во внутреннем дворе крепости кружили многочисленные патрули с собаками, на стенах располагались установки ПВО, в которых день и ночь дежурили солдаты. Вдоль стен располагались двери. Их было бесчисленное множество, но мне нужна была только одна дверь. Это та дверь, которая ведет в темницу. Водитель припарковался рядом с ней и заглушил мотор. Он как обычно останется сидеть в ней и будет ждать меня, а мои телохранители пойдут за мной.
Когда мы вошли в дверной проем, в нос сразу же ударил запах сырости. Он присутствовал во всех темницах, но в Бастилии этот запах был особенно силен и противен. Это место имело отвратительную историческую репутацию, а из-за нас она станет еще хуже. Хотя когда нас это волновало? Еще немного пройдя, поближе к комнате пыток, стал ощущаться сильный запах пота и крови. И это не в диковину для этого места. В Бастилии эта смесь запахов стала обыденной. Чуть дальше по коридору располагались камеры с заключенными. Именно там и ждали своей участи те, к кому я сегодня приехал.
