Ты никогда не поймешь насколько ценна жизнь, пока ее нить не начнет ускользать из твоих рук. Ты будешь жадно вопрошать еще миг, хотя бы секунду, хватать ртом воздух в жалких попытках остановить надвигающийся конец, но все это будет тщетно перед неумолимой старухой, что уже занесла свою косу над твоей головой. В такие минуты человек готов торговаться чем угодно, продавая все, что только взбредет ему в голову. Порой этим всем оказывается наша душа…
Эта легенда берет свое начало в те времена, о которых уже никто и не вспомнит, да и не пожелает никогда вспоминать. Времена древних богов, жестокости и смерти. Темная эпоха, когда правил отнюдь не Всевышний. В ту пору мир почти поглотило древнее зло, рожденное из глубин земли и вырвавшееся наружу, подобно извержению вулкана, призываемое алчностью и пороками человечества. Зло, что породили люди. Зло, от которого они же сами и искали спасение.
Единственным свидетелем этого безумия стал я, имевший неосторожность приоткрыть завесу времени однажды и не имеющий сил закрыть ее обратно. То, что я увидел, навсегда изменило мой разум, оставив неизгладимый отпечаток на душе. Так я был рожден заново с жестоким клеймом Сказителя на своем любопытном челе. Печатью проклятия, открывающего запретные завесы и мистические тайны вселенной.
Первое, что мне явилось в очередном путешествии моего неугомонного сознания, был одинокий храм, стоявший высоко в заснеженных горах. То место источало леденящий страх, кровь стыла в жилах при одном взгляде на это нерукотворное творение. В то время как глаза неустанно вторили, что резные каменные стены и, увенчанные изваяниями, царственные башни достойны одного лишь восхищения, сердце кричало об обратном, спустившись в самые пятки и настоятельно вопрошая о побеге прочь от этой треклятой обители мрака. Я знал, что это видение не предвещало ничего хорошего, но не мог усмирить своего любопытства. Одно лишь спасало меня в тот момент: будучи гостем в других мирах, я мог лишь наблюдать за происходящим, не имея и шанса стать частью чужой истории. Это и дарило мне чувство мнимой безопасности, спасая лишь мое тело, но ни в коем разе не мою душу.
Внезапно, череду всех этих внутренних терзаний прервал путник, что плелся по заснеженной тропе, еле волоча ноги, то и дело спотыкаясь на ровном месте. Сначала я решил, что это был какой-то старик, изнеможенный долгой дорогой в покойное царство, но нет, я ошибся.
Вскоре передо мной явился ответ о его неровном шаге, оставляя кровавый шлейф на следах умирающего странника. Его дыхание становилось все более тяжелым, жизнь предательски покидала его тело, но он продолжал свой путь, несмотря ни на что, словно там его ждал отнюдь не бездыханный конец.
Обитатели этого места поспешили поприветствовать нежданного гостя в своих владениях и, появившись из ниоткуда, бросились ему навстречу, но парень не дрогнул при виде жутких хозяев. Он словно знал наперед, кого мог здесь повстречать. У меня же при виде летающих теней, обрамленных несуразными человекоподобными силуэтами, пробежали мурашки по спине. Они почти не касались земли, паря в паре сантиметрах над снегом, у их лиц не было никаких очертаний, кроме двух мерцающих белизной глаз, которые словно фонари освещали им путь, и огромного угловатого рта, который больше походил на охотничьи капканы. Через эти уродливые прорези можно было посмотреть насквозь через чудовищ, как будто рот им был нужен отнюдь не для еды, а служил лишь одной цели – изранить врага, замучив до самой смерти. Этой же цели, скорее всего, были отданы и лезвие-образные длинные пальцы теней на руках и ногах, которыми они зловеще позвякивали, изучая приползшую к ним добычу. Но, кажется, путник не представлял для хозяев никакой угрозы, ни один из них не спешил нападать на него. Они лишь облетали его по кругу, словно поторапливая и подбадривая скорее закончить свой путь.
А след из крови становился все ярче, дыхание странника окончательно сбилось, и он припал к земле, помогая издыхающему телу карабкаться через снежные буераки теперь уже и собственными руками. Он не сдавался, даже когда отключился на долю секунды, прорыхлив лицом слегка обледенелую вершину одного из сугробов. Тонкий лед умудрился порезать его щеку и задеть кончик носа, но и это сейчас для него не имело абсолютно никакого значения. Перед ним стояла цель, и он должен был достигнуть ее во что бы то ни стало!
Но он снова упал. На этот раз рухнув всем телом, утопая в холодном снегу. Его последние слабые вздохи лишь слегка растапливали холодную постель возле носа. Одна из теней приблизилась к парню вплотную и потянула за капюшон его мантии, дабы привлечь его внимание. Глаза умирающего на миг прояснились разумом, проследив за рукой чудовища, указывающей на храм, до которого ему оставалось совсем немного. Но веки вдруг стали непомерно тяжелыми и медленно опустились, закрывая цель занавесом тьмы и покоя.
Чудовище резко изогнулось, прогибая спину назад и поднимая кверху распахнутую пасть, из которой в тот же миг вырвался оглушительный рев, подгоняемый холодным вихрем, и улетающий в высь, пронзая померкшее в закате небо, словно острием разящего копья.
