Сквозь окна в комнату проникал свет. Занавесок не было, и я видела крыши небоскрёбов где-то вдали.
Город казался игрушечным. Ненастоящим. При всем желании я не могла бы оценить его размеров.
Город, нарисованный карандашом: как в одном из инди-квестов, в которые мы играли с Андреем.
Андрей…
Я плохо помнила, как он выглядел. В памяти остался только смутный силуэт и далёкий звук его голоса. Он подшучивал надо мной. Говорил смешные, необидные глупости. Это он однажды стал называть меня Инари.
Я приподнялась на локте. В комнате совсем не было мебели. Только футон, да тонкое одеяло. И белые стены, подсвеченные золотистым сиянием утра.
Почему я здесь?
Я провела пальцами по поверхности одеяла, как будто могла найти среди хлопковой ткани свои воспоминания.
Я снова окинула комнату взглядом.
Аккуратно сложенная стопка одежды в углу, ботинки на платформе и с массивными каблуками (интересно, как в них ходят?), простой черный рюкзак.
Больше ничего.
Ни телефона, ни компьютера, ни даже тетради. Ничего, что могло бы мне помочь.
Инари.
Только имя…
Я потянулась, лениво выбралась из-под одеяла, равнодушно посмотрела в окно.
Токио. Некоторое время я жила здесь. Когда я приехала? Это больше не имело значения. Я увидела далекий силуэт горы Фудзи на фоне ослепительно-голубого неба – как на гравюре Хокусая. В Японии все казалось немного нереальным, сказочно-фантастическим. Словно представители неведомой инопланетной расы решили создать колонию на Земле, и сделали это именно на Японских островах.
Я зашла в ванную, уставилась на своё отражение в зеркале. Короткая рваная челка, кудрявые волосы, подстриженные каре до уровня плеч.
Инари.
У меня была самая обыкновенная европейская внешность. Инари – конечно же, не моё настоящее имя.
Кто я?
Я провела пальцем по зеркалу. Тактильные ощущения возвращали мне связь с реальностью. Поверхность зеркала оказалась прохладной.
Спину саднило. Я встала вполоборота, пытаясь определить источник раздражения. От шеи по лопаткам растекался синяк. Очертаниями он напоминал огромное изменчивые одноклеточное, и при этом ужасно болел. Я осторожно коснулась кожи и поморщилась.
На душе было легко и пусто. Я ничего не чувствовала, кроме странного недомогания в теле, противной простудной ломоты.
Эмоции и чувства пропали.
Я не ощущала ни интереса, ни страха, ни отголоска любопытства.
Меня выпили досуха. Я была пуста.
Я почистила зубы и умылась. Намазала лицо кремом. Рядом с раковиной лежали несколько предметов: карманное зеркальце, деревянная дощечка, цветок магнолии, тюбик зубной пасты и банка с кремом.
Какой странный набор! Деревянная дощечка и цветок магнолии явно выбивались из логического ряда.
Я покинула ванную, заглянула в еще одну комнату с идеально-белыми стенами – кухню, по-видимому. Там не было ни мебели, ни предметов утвари. На полу валялась истертая бамбуковая циновка. Я вернулась в комнату с татами, взяла рюкзак и изучила его содержимое.
Ничего. Ничего важного.
(Я была пуста)
Ключи, мятная жвачка, кошелёк с деньгами.
Ни карточек, ни паспорта, ни прав. Ничего нет.
(Меня стерли)
Почему я, собственно, жива? Должна же в этом быть хоть капля логики!
Я снова отправилась в ванную и долго изучала свои черты: круглое лицо, ямочки на щеках, карие глаза. Я смотрела на себя в зеркало и понимала, что я – это я, даже если у меня больше нет настоящего имени.
Может, если я выйду на улицу, кто-нибудь узнает меня?
(В мегаполисе, где живет четырнадцать миллионов человек?)
Я улыбнулась нелепости этой мысли. Улыбка озарила лицо, возвращая смутные воспоминания.
Мне нужен блокнот и ручка. А ещё телефон.
Я быстро оделась. Ничего особенного: джинсы, полосатые носки, футболка с мультяшным котом, толстовка. Ботинки оказались удивительно удобными. Я взяла рюкзак и положила в него весь странный набор предметов из ванной. А если это квест? Может, они мне ещё пригодятся.
Я закрыла дверь. Знала, что не вернусь в это место, но действовала по привычке: когда выходишь из квартиры, нужно закрыть дверь на ключ. Я спустилась на первый этаж, миновала пустой холл и оказалась на улице.
Город жил своей жизнью. Какая разница, куда идти?
Мое недавнее пристанище оказалось единственной высоткой на улице, сплошь застроенной аккуратными домиками. Их стены оплетали побеги цветущей глицинии, двери украшали фонарики и колокольчики.
Белый цвет и солнце. Весь мир разделился на два элемента, я замечала только их. Наверное, раньше я уловила бы в этом некий символизм, но теперь мне было все равно. Белый – цвет смерти. Золотой – свет богини Аматэрасу.
Куда-то спешили люди. Они двигались по четко выверенной траектории – идеальные жители мегаполиса, которые знали, как жить по правилам. У них на все были ответы, понятные инструкции, лайфхаки и мануалы.
Как надо жить, – подумала я.
Уж они-то точно знают, в отличие от меня.
В первом попавшемся магазине я купила блокнот, ручку и упаковку одноразовых платков. Забирая сдачу, я вдруг ощутила ужасную тоску. Грудь сдавило тисками, и я едва не расплакалась, глядя на стойку с мангой.
