Ещё одна сказка о сотворении
Сначала Творец только открывал и закрывал глаза, разделяя свет и тьму…
Потом как-то получился БВ (Большой ВЗРЫВ).
Потом ещё много всего.
И вот дошло дело до Человека.
Творец создавал всяких животных. Он брал куски ткани (это была нервная ткань, не рвалась она (а Вы что подумали?), писал на ней разные программы роста и выживания. Потом он складывал эту ткань и запихивал её в головы существам, которых придумывал, стараясь, чтобы те, кому Он придумал быстро бегать или прыгать, имели крепкие ноги, а тем, кому летать – крылья.
Впрочем, Он постепенно натренировался сочинять эти программы-мотивы. Началось с рыб, насекомых и зверья, умеющего только поддерживать своё существование. А потом они уже сами могли немного меняться, учиться новому и даже играть…
И всё это время Творец вёл дневник. На одном большом куске тонкой ткани (вы помните какой) Он записывал все свои находки, мысли по поводу, трудности и сомнения, радостные открытия и другие чувства. Например, мог написать какие-то расчеты подъёмной силы или обрывок песни для новой птицы… Он мог написать: «из одного следует другое, а иногда несколько». А иногда просто: «тоска».
Там же Он записывал всякие идеи на будущее, которые пока не совсем знал, как воплотить.
И вот, наконец, в какой-то из дней у него получилось существо с довольно странным телом, годным для того, чтобы и бегать, и ползать, и лазить, и плавать, и может даже….
Творец до этого тренировался на обезьянах. Но у Этого (Человека) получилась довольно большая черепушка.
И тут Творцу пришла неожиданная идея. Ему как раз стало надоедать это занятие – сотворение существ.
Он взял ту самую ткань-дневник, долго комкал её, скатав в небольшой неровный мячик, и вложил в голову Человеку. А сам занялся чем-то новым.
Иосифу Лазареву – вдохновителю и гению
Старый КолДун жил на болоте
Почему «старый»? – Жил долго.
Почему КолДун? – Если долго и внимательно живешь, то неизбежно научишься делать и узнавать необычные вещи, что и называют колдовством.
По секрету скажу, что это его имя… Парнем был он Колей, потом женился на Дуне. Прожили они счастливую жизнь и удивительным (для нас) образом вросли друг в дружку. Потому он (а) никогда не тосковал, а услышав однажды, как за его спиной кто-то шепнул: «колдун», радостно принял это имя.
И потому жил.
На болоте.
Или в болоте? Конечно, Же, он жил над поверхностью мшистых кочек с проступающей в дождливые времена водой. В избушке на «курьих ножках», то есть на разлапистых (раскоренистых) широких пеньках.
Но болото – это не то, что хлюпает под ногами лосей, поглощает заваливающиеся деревья и взращивает клюкву и мох. Болото – это и тонкие смелые деревца, одинаковые, смеющиеся, как девчонки на купанье, и багульник, и туман, как мягкое влажное небо на земле, это все, что растет, жужжит, ходит, летает, чавкает, стрекочет, поет… В этом он жил.
Конечно же, КолДун умел ходить по болоту, да и не было оно сплошной трясиной. (А вот мы, похоже, увязли во вступлении…).
У КолДуна было хозяйство (без подробностей, хватит уже!).
И была лошадь по имени Истина. Не знаю, почему он её так назвал, но согласитесь, имя красивое, и лошади подходит.
Это была не одна лошадь, а несколько поколений. Сначала одна была лошадь Истина, потом она родила другую, и так повелось. То их было две, а то и три, потом одна умирала, бывало терялась, оставалась другая или пара, но всегда – Истина.
Это была очень умная и полезная лошадь, в меру норовистая, в меру покладистая, всегда красивая (для хозяина особенно). Сначала маленькая и подвижная, потом вырастала в большую и полезную.
Когда-то КолДун поддался на уговоры мужиков из города и отдал им свою старшую Истину. Потом услыхал, что они ее слишком эксплуатировали и заездили, хотя ничего путного не делали. После этого он стал жадничать и оставлять старые Истины доживать свой век рядом с молодыми. «Пусть уж лучше волки съедят, им хоть впрок».
Вот забредает к КолДуну мужичок (грибник или охотник). Просушил сапоги, выпил чаю с вареньем и выспрашивать начинает.
– Зачем тебе лошадь? На болоте-то…
– Истина-то? Ну как… Любуюсь вот на нее… Опять же, дровишки когда подтащить, дранку на крышу, за солью в деревню съездить. А иногда – поверишь ли, мил человек – и просто покрасоваться на ней.
– Перед кем? – сналету спрашивает Прихожий, и понимает: «чепуху спросил, красоваться ведь не обязательно перед кем-то». – Прости, я хотел сказать, а можно и мне попробовать?
– Отчего ж… Только ты ласково с ней. Ты с пониманием —и она с пониманием…
Потрепал Прихожий Истину по гибкой, крепкой холке, потрогал чудо-какие-мягкие ноздри, заглянул в огромные глаза, и (хоть и не сразу) оказался на спине, доброй и гладкой.
И увидел он, что это красиво.
Эпилог
А КолДун, стоя на крыльце, говорит:
– Приглянулся ты ей, паря. Видать, что и твоей хочет быть. Забирай, пока я не передумал.