Невысокая женская фигурка, укутанная в нежно-голубое кимоно из плотного сукна, неспешно поднялась по деревянным ступеням, ведущим в незамысловатое жилище из серого камня. Простое по своей форме, холодное и неродное по ощущениям. Это был обычный дом, странным образом расположившийся почти на самом краю скалистого обрыва. Холодные северные ветра беспощадно путались в нежных складках кимоно, норовя сорвать его с плеч своей хозяйки. Но ни жестом, ни своим видом девушка не показывала, как ей неудобно двигаться в таком облачении в условиях севера. Уже оказавшись на просто сколоченном деревянном крыльце, она нерешительно обернулась, смотря, как золотой солнечный шар тонет в глубинах ледяного фьорда, на краткий миг превращая окружающее пространство в сказочный нереальный мир, сияющий и волшебный. Она любила эти секунды между днем и сумерками. Здесь, в чужой стране, это стало её любимым временем, когда она могла хотя бы на миг представить, что в её жизни ещё возможно чудо. Мириады огненных искр окрасили темную гладь, и в душе всколыхнулось что-то такое... Надежда? Да, такая сладкая, чуть солоноватая и в то же время горькая эмоция, которая утонет вслед за солнцем в северных глубинах.
Уже ничего не изменить. Она сделала то, что сделала. Она ошиблась... сильно, и теперь ничего не вернуть. Хотя, по сути, она добилась того, о чем мечтала. Она свободна и независима. У неё свой дом на скалистом берегу Аранты, и она никому и ничего не должна. Вот только почему, когда наконец получаешь то, о чем больше всего мечтала, так хочется кричать во весь голос...
Миг её маленького волшебства, которое она получала каждый день утром и вечером, подошел к концу. Ветер стал ощутимо холоднее, и пока ещё легкие сумерки опустились на землю. Иола наклонилась, подбирая с пола последнюю охапку дров, чтобы немного протопить печь перед стылой весенней ночью, и приоткрыла дверь в свой простой дом из серого камня. Внутри царил полумрак, развеваемый несмелым пламенем свечи и бледным светом уходящего дня. Она бережно опустила древесину у просто сложенной печи и подошла к окну. Опустилась на колени перед низким столиком, на котором сиротливо расположились письменные принадлежности. Развернула широкий лист бумаги, положив его прямо перед собой. Взяла кисть и емкость с тушью. Придерживая широкий рукав кимоно, девушка аккуратно опустила кончик кисти в черную гущу, после вывела один символ, затем другой. Так рождалась странная вязь её письма, которое она не единожды пыталась начать писать, но за два года так и не смогла закончить.
"Йолинь Тай Мэ, младшая не наследная принцесса дома Мэ Империи Солнца, дочь Императора Солнца, - гласили первые символы её послания. - Рожденная в году 2585 Лунного тигра в месяц, когда цвел Аймун (лотос), на первый день полной Луны".
Глубокий вздох вырвался из женской груди. В который раз она писала эти строки и не знала, как продолжить. Что сказать? Как объяснить, что с ней произошло? Как найти подходящие слова, которых попросту нет! Как признаться в содеянном, если у неё не хватает духу сделать это даже наедине с собой.
Минуло уже около двух лет с тех пор, как она покинула Империю. За это время она успела стать палачом и жертвой, едва не умерла и похоронила себя заживо, воскресла и из принцессы превратилась в отшельницу, забытую всеми и проклятую неупокоенными душами, которые обрекла на верную гибель. Осознание содеянного приходит с принятием вины. Раскаянье - вот её проклятье. Единственным лучиком света в свое время для неё стала Дайли. Она не позволила ей уйти млечной тропой к предкам, научила её, как стать чище душой, как воскреснуть и позволить себе жить дальше. Когда-то ей казалось, что убитые ею люди - это вещи. Её собственность, на жизнь которой она имеет право. Что сделала с ней Дэй, Иола не знала до сих пор. Но с излечением тела она ощутила, словно её душа прошла через странный невероятный этап очищения. Она почувствовала себя такой хрупкой и беззащитной, немощной и одинокой, счастливой и убитой горем. Первым порывом Иолы, когда она пришла в себя после того, как Дайли начала лечить её, было пройти через очищающую смерть (ритуальное самоубийство), дабы освободить себя от бремени грехов, которые теперь, казалось, грязными подтеками растеклись по её такой хрупкой возрождающейся душе. Тогда её остановила Дайли, сказав, что так она не сможет ничего исправить. Убив себя, Иола лишь ещё больше запутается там, где поправить что-либо будет уже поздно. Время восстановления после болезни теперь Иола вспоминала особенно часто, не позволяя себе забыть те чувства и ощущения, что испытывала тогда. Словно младенец, она делала первые шаги, будто и не прожила она тех лет, что училась чувствовать окружающий мир заново. Презрение, которым окатывали её северяне, было вполне заслужено. Теперь маленькая принцесса это понимала, но так больно ей было от каждого недоброго взгляда, столь остро она переживала каждое недоброе слово, как если бы её резали лезвием меча прямо по сердцу.
- Почему так, Дэй? - спросила как-то Иола, когда Дайли привычно брала её на прогулку по саду, чтобы девушка лучше восстанавливалась.
