Несколько лет назад на прямой линии с президентом страны Владимиром Путиным был задан вопрос: почему мясо коровы называется говядиной? Президент переадресовал его министру сельского хозяйства Вячеславу Гордееву, но тот честно признался, что не знает. После этого на телевидении начались гадания, каждый выдвигал свою версию. Самым активным был Владимир Жириновский. На центральных каналах он объяснял, что было такое старинное русское слово «говядо», но дальше этого его объяснения не шли. Почему «говядо»? Что значит это «говядо»? Жириновский этого не знал. Видимо, он заглянул в этимологический словарь русского языка Макса Фасмера, где этим «говядо» всё и ограничивается.
Отчасти было грустно и даже стыдно. В последнее время очень много говорили о разного рода «духовных скрепах», хотя очевидно, что для русских людей такой скрепой является русский язык, «великий и могучий», как сказал бы Иван Сергеевич Тургенев. Однако мы свой язык почти не слышим, а лингвисты, изучающие русский язык, рассказать главе государства о значении слова «говядина» не могут.
Наверное, не у меня одного зачесались руки растолковать смысл этого русского слова. Но, пожалуй, я единственный, кто сел и написал книгу. Называлась она «Этимология смыслов». Я не лингвист, не учёный и даже не беллетрист. Поэтому книга была написана без научных изысков, простым языком, понятным, как мне казалось, самым неподготовленным читателям. Добрых и даже восторженных отзывов было много. Мне отвечали и наши читатели, и читатели из-за рубежа, прислали тёплые письма главы некоторых государств и даже царствующие особы. Более всего меня удивило благословение, присланное из канцелярии Папы Римского Франциска. Но, увы, общественного признания книга не получила. Огорчило ли это меня? Поначалу да. Но потом я поставил себя на место читателей, людей неподготовленных, комфортно чувствующих себя в атмосфере нынешних лингвистических заблуждений, и понял, что был неправ. Выводы, к которым я пришёл за полвека увлечения этимологией, для обычного читателя кажутся странными. Даже такое простое объяснение, как происхождение слова «мама»: слово составлено из последовательных звуков «м» и «а», то есть звуков сжимания и разжимания губ, которые образуются при кормлении младенца грудью. Казалось бы, объяснение очевидное, но многие даже это не поняли и не приняли. Что уж говорить об объяснении происхождения древнейших слов «небо», «ясно» или «огонь»!
Как пробить стену непонимания и недоверия? И я нашёл выход! Я обратился к древнейшему языку планеты, – к топонимам. Топонимы – названия местности – существуют с незапамятных времен. Народы мигрировали, шли войны, возникали и умирали царства, а топонимы практически не менялись. Я написал книгу «О происхождении топонимов планеты». Язык упростил, не оставив никаких лингвистических премудростей. Рассказывал в основном о названиях известных географических объектов, которые сохранились с древнейших времён.
Эта книга читателям понравилась больше, чем предыдущая. Однако, прочитав книгу, уточнив какие-то детали и даже поблагодарив, большинство читателей не могли преодолеть предубеждения, декларируемого учёными-лингвистами, что русский язык – язык несамостоятельный, составленный из других языков, язык неполноценный. Мои доказательства не смогли преодолеть существующий научный подход. Моего авторитета сломать эту традицию не хватило. Правда, в личную почту мне приходили доброжелательные письма, но они были написаны столь осторожно, что ссылаться на них я не стал. Я не виню моих соотечественников. В России традиционно не смеют «своё суждение иметь».
Итак, вопрос был задан – и задан в Москве. Именно этот столичный топоним понадобился мне, чтобы раскрыть смысл слова «говядина». Внешне слова «Москва» и «говядина» никак не связаны, никому и в голову не придет назвать их однокоренными. Того, кто отважится на это, сочтут сумасшедшим – по опыту знаю: однажды я направил в адрес мэра столицы Сергея Собянина письмо с рассказом, как произошло слово «Москва». Ответ был вежливым: поблагодарили за письмо и пожелали успеха. Другого я и не ожидал.
Так что же связывает «Москву» и «говядину»? Если вслушиваться и вглядываться в праязык, то установить родство не составит особого труда.
О звуке питья «мс» (звук втягивания воды ртом) я писал подробно: он входит в названия сотен водоемов по всей планете. Поэтому «мос» – это «вода», «источник», «питье». Москва – это гидроним, в значении которого главную роль играет река. Питьевых источников, поименованных звуком питья «мс», – огромное количество. Это не только Москва, но и Темза, Миссисипи, Миссури, Мичиган, Маас, Мозель, Хомс, Мосул, Дамаск, Мысхако, Маскага, Цемес, Гумс, Дагомыс, Мацеста, Миасс, Масса, Можга, Мочка, Месопотамия и сотни других. Интересно, что на японском языке «вода» – «мизи», а «озеро» – «мизими». Японский язык сохранил связь с древнейшим языком планеты. Соответственно есть и японские реки, названия которых образованы пракорнем «мс»: Мисава, Мацуура, Кимоцуки и др.
