1. Веселый вечер
– Куда? – сонный голос жены перехватил меня у самого порога.
– Солнышко, не хочу мешать тебе спать. У Степаныча футбол посмотрю. Сама понимаешь – наши в полуфинале играют!
– Не стыдно?
– Ты о чем? Степаныч завсегда мне рад.
– О том самом! Каждый раз приходишь от него с запахом пива. Воблой от тебя несет за версту.
– Ну, рыбка моя, футбол ведь. За каждый гол – как не выпить?
– У Степаныча пенсия в два раза меньше твоей. Не стыдно на халяву-то пиво жрать?
– Так я ж…
– На! Хоть раз угости соседа, – Мария протянула мне пару банок пива и огромного вяленого леща.
А ведь она права. Какие мы все-таки, мужчины, недогадливые. Вроде все продумал, а такой простой момент упустил.
Я, конечно, ни к какому Степанычу не пошел. Нервно глянул на часы на сотовом телефоне.
Этот субботний вечер был у меня расписан по минутам. Готовился к нему целый месяц.
В гараже положил одну банку пива и кусочек рыбьего хвоста на правое переднее сиденье.
Чтобы, когда все закончится, не забыть выпить. Обязательно ведь обнюхает супружница.
Сел за руль своего старенького москвичка и коротко выдохнул: «С богом!».
Перед глазами всплыли испуганные глаза Светы в черных кругах. Такие, какими я их увидел первый раз у магазина.
Девочка стояла у входа в продуктовый киоск и жадно провожала взглядом каждый пакет с продуктами. Несмотря на сентябрь, на ней было только легкое платьице и грубые мужские ботинки.
На вид – лет пятнадцать. Тогда почему она не в школе? Девять утра. Понедельник. Все дети учатся. Неужели наркоманка?
Я подошел ближе. Нет, зрачки не сужены. Но вокруг глаз черные траурные круги. Протянул ей сахарный пончик. Очень с женой любим с чаем. Девочка отшатнулась и спрятала руки за спину.
О, девонька! Да ты сильно обижена и напугана мужским полом. Первая мысль была – отвести в детскую комнату. Она может быть в розыске. Сбежала от родителей или из детдома. И тут я увидел синяки у нее на ногах. Коротенькое платье не скрыло черных отметин с внутренней стороны бедер, явно от мужской руки.
Видел раньше такие пятна. На трупе изнасилованной девушки. Значит, я прав. И это подтверждал испуганный, озирающийся взгляд девчонки. Она и меня, старика, боится.
Увидел выходящую из магазина соседку, бывшую учительницу.
– Таисия Ивановна! На минутку.
– А, Петрович! Жена за хлебом выгнала?
– Таисия Ивановна. Тут такое дело. Давайте отойдем. Посмотрите вон на ту девчушку у входа.
– Ну?
– Что – ну? Вы ноги видите?
– Господи, да кто же ее так? Ведь совсем дите!
– Я думаю – в бегах она. Конечно, надо сдать куда положено. Но хотелось бы сначала расспросить. Со мной она не пойдет. Видите, как от мужиков шарахается? Чую, дело нечистое. Отведите к себе. Вы одинокая. У вас она бояться не будет. Отмойте. Накормите. Выспросите. А я попозже зайду. И тогда решим, что с ней делать.
– Попробую, – старая учительница достала пачку печенья и направилась к девочке.
Вечером Таисия Ивановна угощала меня на кухне своим клубничным вареньем. Я заглянул в зал. Девочка спала на диване, свернувшись клубочком. Когда человеку угрожает опасность, он всегда инстинктивно принимает позу зародыша, защищаясь от всех внешних бед. Расслабленно раскинувшись спят только счастливые люди.
– Ну, что она сказала? – я увидел, как чашка в руке соседки задрожала, и она осторожно поставила ее на стол.
– Нюх вас не подвел, Петрович. Беглая она. А вернее – проданная.
И вот какую историю поведала мне соседка. Свету и ее трех подруг заведующая детдомом из соседней области продала в подпольный бордель. Всех проданных девочек обычно тут же объявляли в розыск, как сбежавших. Для детдомов и интернатов побег – дело обычное. Найдут случайно – вернут, а чаще детдомовских и не искали.
Света сбежала из борделя ночью от заснувшего охранника, который с ней развлекался. Надела его ботинки и спряталась среди ящиков в грузовичке, который рано утром привез продукты. Вылезла возле продуктового киоска, где машина остановилась.
В том притоне было еще десять девочек. Все ее возраста. Пробыла она там почти полгода.
Я не мог заснуть всю ночь. Много повидал я за свою жизнь. Тридцать лет армии, две войны. И трупов навидался, и издевательств, но чтобы вот так – нагло покупать малолетних девчонок и их насиловать? Кто? Это был первый вопрос, который не давал мне покоя. Нет, нельзя это дело так оставить. Надо девочек спасать. И чем быстрее, тем лучше. Первым делом надо найти притон.
И я сел на хвост этому грузовичку с продуктами. Пока это у меня была единственная ниточка, ведущая к насильникам.
Повезли продукты за город глубокой ночью в пятницу. Хорошо, что я сказал своей благоверной, что снова заночую у Степаныча.
Поворот с трассы в лес был километров через двадцать. Перед съездом стоял огромный щит: «Заповедник. Вход запрещен!». Знаем мы эти пугалки для простых смертных. Остальные не входят, а въезжают.
Ехать за грузовиком в лес по узенькому асфальту я не рискнул. Загнал москвичок в лесополосу и пошел пешком. Метров через двести впереди заблестел свет и послышались звуки громкой танцевальной музыки.
За высоченным забором прятались экзотические строения. На самом большом, с покатой крышей до земли, была красная неоновая надпись «Ресторан Казачий курень». Прожектора ярко освещали территорию. Пришлось залезть на кряжистый дуб, чтобы получше все рассмотреть. Большая стоянка перед рестораном, за ним – десять стилизованных под старину избушек на курьих ножках и огромный подсвеченный бассейн под ивами. Явно не для отдыха простых работяг.
