Читать онлайн полностью бесплатно Олег Бобров - Ветры Баянкола

Редактор Александр Меркулов

Дизайнер обложки Александр Гвоздев

© Олег Владимирович Бобров, 2018

© Александр Гвоздев, дизайн обложки, 2018

ISBN 978-5-4493-4747-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Паутина судьбы.

Бушевали весенние ветры, привычно и неумолчно пели свою песню говорливые горные потоки. Цвел и менялся, яркий покров земного бытия.

А за стенами мрачной крепости, сложенной из вечного камня, царили полумрак и прохлада. В пустынном зале, сидел и задумчиво глядя на огонь очага, размышляя о чем-то, высокий юноша с острыми, серыми глазами и худым, волчьим лицом. Время от времени, он подносил к губам чашу с вином и делал глоток, не прерывая хода мыслей. Наконец, словно придя к какому-то решению, он, хлопнул в ладоши, и коротко приказал вбежавшему слуге: – Позови ко мне Дахира. Вскоре, за массивным столом, молодой правитель – кавар, Арбиль, только что занявший трон своего умершего отца, о чем-то, неспешно разговаривал с высоким, худощавым стариком, много лет бывшим неразлучным спутником отца в делах мира и войны: – Дахир, мой старый Дахир… Ты, знаешь, сколь тяжка и опасна участь того, кто наделен властью. Мой отец, мудрый, Тобчи-хан, мир его праху, воевал весь свой век. Его грозная конница, доходила до самого Харана и Фариса. Правители и народы платили ему дань. Теперь – душа его в объятиях небесных дев, а что толку? Врагов не стало меньше, покоренные готовы в любой момент забить в барабан дерзости и поднять знамена мятежа. Те, кто боялся отца при жизни, теперь воспрянут духом. Я взял власть, но ее еще нужно удержать в руках. В этой жизни побеждает лишь тот, кто тверже стоит на ногах. Мне нужны те, на кого можно опереться, в делах мира и войны, те, кто будет служить мне и только мне! Те, кто будут преданы мне душой и телом! Те, кто ради меня, забудут о себе! Те, для кого мои слова, будут истиной! И согласно кивнул головой старик: – Власти нужна опора, ты прав, о мой повелитель! Вечером того же дня под сводами покоев молодого правителя собрались военачальники: седоголовые рубаки, ходившие в походы еще с его покойным отцом, рубцы на их телах были напоминанием о прошлых победах. И гремел пир, и высоко вздымались чаши, за здравие нового владыки, за мощь и процветание страны, за славные победы в прошлом, за золото покоренных, ставшее добычей победителей. Поднимал с ними кубок молодой Арбиль, и пел и пил с воинами отца… Но зорко смотрел, он, на окружавших его воинов: и разочарование стыло в его глазах… А когда же наступило утро и разошлись приглашенные, в покои тихо вошел Дахир. Ни о чем не спрашивая, присел он в углу. И какой же затаенной грустью проникнуты были слова Арбиля – Ах, Дахир, Дахир! Эти старики, эти воины, отца, не могут стать опорой моей. Не могут… Они живут прошлым! Они поднимают чаши за прошлые победы, но они не видят другого пути властвования правления, кроме удара меча и полета стрелы И осторожен был ответ старого Дахира – У нас при дворе живут знатных родов. Их взял заложниками когда-то твой отец. Их 30 – молодых мужчин, все они отпрыски славных родов. Может им суждено стать опорой нашей, в этом неверном, качающемся мире? И вечером, за столом эмира, все искрилось от блеска дорогих одежд, сверкания золотого шитья и драгоценностей… И сыновья знатных родов шумно пировали, прославляя мудрость правителя, хвастаясь собственным богатством, славой своего рода. И слушал их молодой Арбиль, поднимая с ними чашу, внимательно ощупывая глазами, налитые кровью от выпитого и съеденного, лица. А когда завершился пир, смолкли песнопения, утихли славословия и речи. И вновь позвал правитель к себе своего старого советчика. – Нет, они еще меньше подходят мне. Они привыкли иметь все – золото, рабынь, привыкли не нуждаться ни в чем. Они предадут первыми, в минуту, когда на кон будет поставлена судьба..И низко поклонившись, сказал старик: – О мой повелитель, ты, мудр не по годам. Ответь же мне, своему недостойному слуге, где же, взять тех, кто нам нужен? Кто будет служить, не зная страха, и не держа в сердце, мысли предать? Ответь же мне, своему недостойному слуге, где же взять тех, кто нам нужен? Повелительно промолвил Арбиль: – Тех, кто не имеет ничего, кто будет служить, веря в то, что получит все блага мира. Тех, кому нужна будет власть, кто будет жаждать ее сладости.! Тех, кто не испугается дорог, кто знает изнанку этого горбатого мира.! Тех, кто не побоится смерти и пыток.! Вот те, кто нужен мне, мой верный Дахир. Найди мне таких людей. По молодому свирепо сверкнули глаза Дахира: «4 весны назад ты с отцом был в походе, да будет к нему милость небес! Праздник был в нашей столице, в нашем славном Аталыке. Много народу тогда стекалось сюда: воины, торговцы, паломники, просто – сброд людской. И я увидел, как черноглазый, темный словно уголь, мальчишка пел и плясал перед толпой, зарабатывая монеты. Толпа сыпала деньги, хохотала и приплясывала с ним вместе. Что – то в этом пареньке, привлекло меня. Я позвал его в свои покои. Яства, напитки и разговор, развязали ему язык. Он – сын вдовы, торговки фруктами. Они жили в маленьком селении. Этот мальчуган… Ему было 13 лет, имя его – Магир. Он владеет ремеслами, он умен, и очень сообразителен. Я оставил его одного в покоях и смотрел на него через потайную щель… Он не позарился на золото, драгоценные чаши и одежды, не смутили его разум. А вот блеск всего этого, что дает власть, читался в глазах его. Он жаждал блеска, и сладости власти… Он сделает многое для обладания ею. Сейчас ему уже, наверно, 18 весен. Он стал взрослым» И холодно блеснули глаза Арбиля: – Ты приведешь его. Я хочу посмотреть: на него. тот ли это, кто нам нужен мне? Ты, понял меня, старик?…Горный лес обступал склоны. Веселое, весеннее, солнышко дружелюбно проглядывало сквозь крону деревьев. Магир скинул с плеча огромную вязанку хвороста и присел на ствол поваленного дерева, вытирая пот. Он, с утра, собирал хворост и теперь, с наслаждением, извлекал из маленькой сумки, висевшей на боку, узелок с куском лепешки и кинзой, своим не хитрым обедом. Внезапно, он, уловил едва заметно колебание веток в трех шагах от себя. И два человека, в дорожном одеянии, словно вынырнули из густых зарослей. Магир, не спеша, отложил ломоть и чуть заметно протянул руку к ножу, висящему на поясе. Уловив движение, один из людей, высокий мужчина с серыми, холодными, глазами, миролюбиво поднял руку – Мир дому твоему, юноша. И пусть сладок будет хлеб твой. Ты, не против если разделим, мы, с тобой трапезу?. Ведь говорят, что и сухая лепешка слаще когда ее делят с попутчиком» Магир приложил руку к сердцу, дружелюбно сверкнув черными словно смоль глазами. Странники выложили на расстеленный коврик еду и знаком предложили Магиру присоединяться. Бормоча молитву и прося о благословении путники уселись за не богатый стол. Когда последние крошки были брошены птицам и сотрапезники лениво наслаждались покоем, улыбка озарила лицо юноши – Хвала Аллаху, сладка была пища. Вкусна вода из бурдюка вашего. А теперь скажите мне, кто послал вас и что нужно вам от меня? Сотрапезники переглянулись, скрестив острые напряженные глаза. Наконец сероглазый, видимо бывший старшим, заговорил -Ты, умен. Нас и правда послали к тебе. как, скажи Аллаха ради, ты, догадался? Дружелюбная улыбка исчезла с лица юноши и он не заметно подобрал под себя ноги, словно готовясь к броску – Здесь, лишь одна тропа в лесу. Сюда не забредет случайный человек. Вы, не купцы с караванной дороги. С вами нет товаров и коней. Вы, много ходите по дорогам, стоптаны сапоги, а они очень прочной выделки. Вы, не дарвазы – музыканты. Нет с вами инструментов. И не дервиши. Разговариваете тихо и не имеете чаш. Вы привыкли ходить бесшумно, а под халатами, у вас сверкают клинки. И не разбойники. Чего брать у меня? У вас на сапогах – влажная трава, вы шли за мной долго. Так и скажите, Аллаха ради, кому понадобился нищий юноша из забытого судьбой села? Удовлетворенно крякнул старший из посланцев – Да, ты, умен не по возрасту. Нас послал к тебе старый Дахир. Помнишь его? Радостно сверкнули глаза юноши – Помню. Он большой вельможа и славный человек. Он так щедро тогда заплатил мне за песни и танцы. Мы, были сыты два месяца, и я купил матери новую накидку. Он хочет что бы я сыграл для него еще? Будут гости? Тень скользнула по лицу бродяги – Он послал нас за тобой. Нам приказано доставить тебя в город. Оседланные кони ждут не далеко. Не тревожься о матери. Ей привезут золото и скажут, что, ты, ушел на заработки. Поедем Магир!! Клянусь Аллахом, не пожалеешь!!! Каждому из нас суждено идти тропами лукавой судьбы своей! Стремительно, словно пружина, разогнулся черноглазый юноша- Клянусь милостью Аллаха! Я готов ступить на тропу судьбы своей. Молчавший до этого второй бродяга, удовлетворенно кивнул головой – Мы, не сомневались. Большая судьба ждет того, кто смел и умен. И большие дороги предназначены тебе. И вскоре копыта коней дружно взметнули пыль на старой, заброшенной, караванной тропе… Несколько мгновений умные, проницательные, глаза Дахира обшаривали лицо Магира, а затем, ласковая, отеческая, улыбка, лучиками разбежалась и спряталась в его морщинах – Ты, вырос, Магир! Ты, был славным мальчуганом, а стал таким молодцом!. Скажи, ну разве такому как, ты, место в забытой Аллахом деревне и поиске денег, на ломоть вяленого мяса? Нет, таким суждены тропы и большие вершины. Таких любит удача!. Внезапно Дахир усмехнулся – Тебе смущает то, что одежда твоя стара и залатаны сапоги?. Не беда. Лишь дурак прикрывается цветной тряпкой. Ум и молодость есть у тебя. А это видно и без богатых одеяний. Мои люди нашли тебя. Я не ошибся. Они рассказали как, ты, сразу же догадался кто они. Ах, если бы у меня был такой сын!! Я хочу что бы, ты, мальчик, вступил на дорогу большой жизни, на тот путь, который и ведет по этому грешному миру, который делает людей счастливыми и удачливыми! Смущенный Магир застенчиво взмахнул рукой – Да пошлет Аллах вам благословение свое!! Но, устод (учитель).. Чем могу я быть так полезен вам в этом качающемся мире? Я, просто, юноша из нищей семьи, сын вдовы..Я могу петь, плясать, веселить людей. Знаю ремесла, люблю дороги, люблю людей и чту волю Аллаха! Юноши из знатных семей более достойны великой чести и славы. Взмахом руки прервал его улыбающийся старик – Ты, знаешь жизнь, знаешь, какой ценой надо платить за ломоть лепешки и пиалу молока! Ты, стоишь один, 5 изнеженных бездельников, гарцующих на конях и похваляющихся отцовским золотом. Я хочу, что бы судьба легла тебе под ноги цветным ковром величия и наслаждения. И помолчав продолжил старик – Не тревожься. Все в руках неба. А сейчас, ты, просто гость. Наслаждайся жизнью. Сам великий кавар, да пошлет Аллах ему долгие годы примет тебя. Лучшие вина, еда, которую по праву, уготовано вкушать лишь праведникам, все это ждет тебя. А может, ты, хочешь вкусить и тех наслаждений, которые нам заповедовал сам пророк, а? Я сам то, увы, лишен уже их. И Дахир, вдруг, по – мальчишески расхохотался, лукаво подмигнув счастливо улыбающемуся пареньку. Магир нерешительно повел плечами – Благодарю устод, но я не питаю жажды в наслаждениях женщинами или травами, дарящими радость. Ведь жизнь, дарованная нам, так коротка и так велика! Дахир согласно кивнул головой – Ты, молодец, ты – славный юноша. Тот, кто сумеет оседлать коня судьбы тому сами будут падать милостью Аллаха, наслаждения и радости. Однако, речь короткая хороша. Славный стол и доброе вино ждут нас. Ты, ведь голоден. Ты разделил кусок с теми кто приехал к тебе. Сейчас время омовения и молитвы, а затем, мы, разделим не хитрую трапезу нашу! Щедрой рукой Дахир угощал своего молодого гостя, едва прикасаясь к изысканным блюдам, сделавшим бы честь даже столу халифа. Широкая улыбка не сходила с его лица, но порой, на какие то мгновения, он, бросал острый взгляд на юношу, блаженствующего от славной еды и блеска гостеприимства. Когда досторхан был убран, старик широко повел рукавом халата – А теперь отдохни, Магир. У меня, клянусь пятой пророка, так много дел. Вот тюфяки, подушки – мутаки, одеяла из Дамаска. Вкушай радость бытия! Несколько мгновений старик пристально смотрел на черноглазого Магира, задремавшего, с детской улыбкой на лице, а затем бесшумно вышел во внутрениие покои дворца. Повинуясь знаку его руки двое неприметных людей, в пропыленной одежде, приблизились к нему. И тихо и повелительно зазвучал старческий голос – Вы, все сделали так как нужно. Он уснул, душа его услаждена. Вот вам награда. А теперь смотрите за ним. Все его желания должны выполняться. Вы, все вместе взятые, не стоите вот такого молодца. Арбиль стоял у стены, увешанной оружием и доспехами, внимательно что то разглядывая и обернулся, почувствовав взгляд старого слуги. Молодой правитель обернулся и довольная, чуть тщеславная, улыбка полетела в адрес кланяющегося старика – Ты знаешь, Дахир. Я видел и слышал все. Я видел как этот юноша был смущен и тронут. Как пришлись ему по вкусу уважение и почет.. Что скажешь, ты? Дахир не торопливо погладил бороду – Мой владыка. Я не отрывал от него глаз. Я видел как, он смущен и растроган. Я смотрел как он вкушает трапезу. Я предложил ему наслаждение шармутами и травой радости. Каждый его жест ложился в сердце мое. И не много помолчав, вновь, заговорил старик – Мой повелитель. Если бы только знал, он, на каком волоске висела его жизнь. Он проклиная все, бежал бы из дворца так, что его не догнал бы сам шайтан. Если бы я только понял, что ошибся в нем, клянусь волосом в бороде пророка… Удивление отразилось на лице молодого правителя – Клянусь Аллахом!! Я не понял тебя. Поясни, Дахир! И широко улыбнулся старик – Если бы, он, вкусив почета, начал самодовольно надуваться как павлин, если бы, он, накинулся на вина и еду и начал громко кричать о своем будущем величии и славе, которые ждут его. Я бы горько сожалел бы в душе, о том, в каком молодом возрасте суждено идти ему тропою предков. И благословив отпустил бы его. Щедро одарив и обласкав. А путь домой так далек и разбойники в горных теснинах не щадят чужих жизней. Молодо расхохотался правитель – А если бы, он, польстился на шармуту-наложницу, возжелав вкусить райской сладости из священного источника Зем-Зем или захотел бы травы радости? Что тогда? Лишь сокрушенно развел руками коварный старик – У нас есть шармуты, способные свести с ума хоть самого шайтана, а трава радости лишает разума..Он, получил бы эти удовольствия. Правоверный имеет их когда возжелает душа его. А вот нырнув в омут наслаждения вынырнуть трудно из него. А женщины коварны и коварны травы, посеянные иблисом.. Жестом правитель приказал старику садиться, не сводя с него глаз, в которых плескались восхищение и робость. Зажурчал, не торопливо, вновь голос Дахира – Магир был растроган и готов отплатить за услугу услугой, за гостепреимство ответить дружбой. Он жаждет жизни и трезво глядит на себя и мир. Он знает изнанку судьбы..Теперь же, он, увидал кусочек блеска жизни. Он был голоден, но ел и пил так, что ему могли бы позавидовать дети знати. Он не оскорбил хозяина безрассудством, хвастовством или жадностью. Он знает, что гость в доме – бог в доме. И потому спит сном младенца, поверив в чистоту помыслов хозяев. Удивленно тряхнул головой Арбил ь – Ты, мудр, старик. Ты, сумел предвидеть все..Ты сплел паутину из которой не выбрался бы и сам. шайтан. Этот парень проснется. Я буду говорить с ним сам. Омут почета захлестнет его. Он будет рад такому доверию. И пойдет тропой людей дороги, с легким сердцем. Дахир кивнул седой головой – Да, мой повелитель, пойдет с легким сердцем. Он, чист, он, не испорчен. Он не знает женской ласки, нет у него друзей. В нас он увидит свою опору в качающемся этом мире. Я смотрел на него и подумал что может привязать человека с таким взглядом, к ремеслу человека дороги? Жажда денег?. Он не алчен. Может довольствоваться малым. Любовь к маленьким радостям: траве и шармутам.? На это падки лишь глупцы. Стремление к славе?. Люди дороги не живут долго и слава их навещает лишь на мосту в рай. А вот жажда жизни, огонь, жгущий душу – они мутят разум кого угодно. Тихо сказал правитель, откинувшись на подушку – мутаку- Клянусь стопой пророка!! Ты видишь души и помыслы людские, старик. А этот паренек… Он, не сможет теперь вырваться. Никогда!!!!. У нас много людей дороги. Все они в наших ладонях. И все же. Может привязать его крепче? Дахир отставил в сторону чашу с вином – Можно привязать человека. Вот чем? Для каждого есть свой замок. Я уже думал об этом, мой владыка. Думал. Привязывают кровью, любовью, деньгами, властью..Но это все не то. Магир умен и проницателен. А вот дорогами, играми шайтана, мы, его и привяжем навсегда. И чуть усмехнувшись, старик пояснил – Игры шайтана вбирают все: кровь, деньги, женщин, власть. Это бездна. Сорвавшимся в нее нет хода обратно. Сердце отвыкает чувствовать боль чужую, каменеет душа..Раб попробует порвать цепь.? А что с ним будет потом? Страх смерти над головой, в каждый миг? Призраки прошлого и адские огни иблиса? Можно сбежать. Куда вырваться от себя? Арбиль согласно кивнул головой – Именно так. Но однако довольно. У нас хватит забот и без Магира. Послушай, мой верный слуга… Я хочу чуть добавить сладости шербета в кувшин забот. Ты знаешь, моя любимая наложница Зухра сейчас возится с нашим сыном. Ему уже 5 весен. Можно глянуть во что он играет. А детский смех развевает печали души нашей. Составь мне пару, усладу сердца моего! Прошло 3 часа. И черноглазый Магир и молодой правитель сидели за чашей доброго вина. Дружески, доверительно говорил при этом Арбиль: «Глупцы думают, что власть это дворцы, золото, рабы. Настоящая власть – это власть над людьми. Только тот правитель, кто умеет заставить служить себе… повиноваться. Власть не должна быть на виду: тогда ее легко лишиться. И я хочу, чтобы в сердце своем и в разуме, ты, именно такую власть держал. Ты молод, бог многое дал тебе. Ты, сможешь играть людьми, переставляя их, как фигуры на шахматной доске. Ты увидишь мир… ты познаешь сладость обладания людьми… подчинения их. И широко улыбнувшись, Арбиль поднял чашу, и чудной улыбкой ответил Магир, подняв в знак согласия свою. А через минуту, не веселый собеседник, почти ровесник… жесткий, немногословный повелитель глядел в глаза Магиру: – Отныне, ты, человек дороги, помни это. Прежнего Магира больше нет. Он исчезнет словно утренний туман. Теперь у тебя нет лица. Зато будет много чужих… и все они будут твои, помни об этом… Всегда. И прежний Магир исчез… Вначале – веселый торговец фруктами, с живыми, черными, глазами, затем – караванщик на горных склонах, потом развеселый поэт-дарваз, танцор и фокусник, ступили на тропу своей судьбы. И то с караванами, то пешком, в пыльной дорожной одежде, то верхом на коне, Магир входил и въезжал в чужие города и селения. И все рушилось, все менялось там, где появлялся черноглазый странник. В одном городе поселился развеселый торговец коврами. Вскоре, он, стал своим во дворце правителя, который не брезговал вместе с ним поднимать чашу. А через год, конница Арбиля прошла непроходимыми, горными, кручами и непротрезвившийся правитель ползал у ног коня молодого эмира… В другом краю, развеселый торговец рыбой, с живыми черными глазами и чудной улыбкой, весело торговал у стен арка, где жил правитель, а через полгода… братья правителя, сами, принесли его голову к ногам Арбиля и тут же навсегда потеряли свои… Осень нежно улыбалась миру. Причудливо расцвеченный ковер из листьев опадал на землю. Предгорный лес добродушно шумел о чем то. Шумный Кашгар наполнялся разноголосым гулом караванов, окликами, бранью, разноязычным говором. Славный на весь восток, базар, открывал свое сердце продавцам, покупателям, просто зевакам. Пришедшие с последним караваном в город, дервиши, дарвазы, бродяги, из которых давно вытряхнул душу ветер странствий, не торопливо занимались своими делами. Кто облюбовал место для сбора милостыни, разложив свои не хитрые пожитки, кто стряхивал дорожную пыль, переругиваясь с соседями. Кто то вытянув шею, жадно вглядывался в разноцветие рынка, ловя ноздрями аромат еды с постоялых дворов и чайхан. Высокий дервиш, с черными кудрями и живыми глазами, звонко напевал слова молитв, тряся, время от времени, чашей, выдолбленной из тыквы. Казалось, что, он, так увлечен своим делом, что мир, созданный Аллахом, давно стал для него чужим. Чернокудрый дервиш был настолько привлекателен, что послушать как, он, выкрикивает, словно, выпевает, суры из корана, стекался самый разный люд. Монеты в его чашу сыпались со всех сторон. Словно не замечая их, дервиш самозабвенно беседовал с высшими силами. Внезапно, какой то, шум, в самом центре площади, отвлек тех, кто внимал ему. Головы повернулись в другую сторону. В мгновение ока лик певца, славящего всевышнего, изменился. Чаша с монетами исчезла в складках лохмотьев, а сам, он, поджав ноги, сел в выемке у глинобитной стены, исподлобья, бросая острые взгляды по сторонам и нащупывая за поясом шаровар отточенный, мазендаранский, кинжал. Располагавшийся рядом с ним, плечистый, юродивый, с заиканием и хрипом, напевавший какие то песнопения, не заметно склонился к уху дервиша – Дело плохо, Магир, плохо. Тех троих, кто пришел с нами, узнали купцы. Сбежалась стража. Их изрубили прямо на площади. Надо уходить. Стражи рыщут по рынку. Горожане с удовольствием примут участие в охоте на людей дороги.! Черноглазый дервиш процедил сквозь зубы – Да примет Аллах их души, Хасан. Но, мы, не можем уйти, бросив Али и Якуба. Нужно ждать. А потом, на милость Аллаха и ротозейство шайтана! Тот кого назвали Хасаном, скрипнул зубами – Шайтан перешел нам дорогу, Магир. Стражи, расталкивая древками толпу, деловито, оглядывали нищих, дервишей, бродяг, жавшихся под лучами солнца, ежившихся, словно желая провалиться на месте. Внезапно, Магир широко всплеснул руками и утробно рявкнул, так что под стражниками шарахнулись кони – Сотворите беззаконие на земле трижды и трижды три, вернется оно к вам! Двое оборванных странников, воспользовавшись минутной заминкой ищущих, скользнули вдоль стены. Тоном, не терпящим возвражений, чернокудрый дервиш, едва слышно, произнес – Сейчас они будут здесь. Быстрее уходите. Пока не закрылись ворота города. Да поможет нам Аллах! Нищие, бродяги, дервиши, словно повинуясь команде, с гнусавым пением молитв и сур из корана, кинулись врассыпную. Стражики, подняв копья, устремились вслед за ними. Внезапно, трясясь, словно в припадке святого восторга, чернокудрый певец молитв склонился на дороге, у них, на пути, завывая и воздевая руки к небу. Кто то из воинов набожно вздохнул – Святой человек!, кто то раздраженно рявкнул – Да к шайтану его под хвост! Оттащите его прочь!. Три воина покинули седла, и с извиняющимися улыбками подошли к неистовствующему дервишу – Прости нас, святой человек! Но нам приказано освободить путь!. Чернокудрый дервиш поднял глаза к небу, широко развел рук..В тот же миг, даже не успев ничего осознать, два стража распростерлись в пыли, а третий, с хриплым воем, ухватился за рассеченное лицо и осел на колени. В мгновение ока, черная тень метнулась в седло, и ухватив под узцы еще двух коней, ринулась к еще не закрывшимся воротам Кашгара. Словно ждавшие сигнала, люди в отрепках кинулись к нему, птицами взлетая в седла. Внезапно, один из них, неловко повернулся и рухнул. Из спины у него торчала стрела, какого то, оправившегося от неожиданности, стража. Магир сверкнул черными глазами – Прощай, Али! Прощай и прости, брат! Хасан, Якуб! Уходим! Три всадника вылетели из города, пригинаясь к гривам коней, а сзади уже дышала в затылок погоня, жаркий ветер, бивший в лицо, кричал о смерти, сидевшей на плечах. Запели свою страшную песню стрелы и скрипнув зубами Хасан, увидав, как катится прямо под копыта коней Якуб. Уже наступал полдень, а погоня, отряженная из стражей – кашкайцев, сидела на плечах беглецов. Видимо поняв, что черный дервиш особо опасен, его стремились взять живым. Хасан прохрипел – Магир! Кони не выдержат скоро! Пришло время последнего боя, брат! Магир внезапно сверкнул зубами – Нет! Нет, Хасан! У храбрых свои боги! Еще не много, брат! Держи за мной! К старому арыку! И беглецы пришпорили и без того готовых рухнуть коней. Магир рявкнул – Бросай коня, брат! Прыгай в в воду, Хасан! Мутная, мелкая, вода, едва доходившая до горла, укрыла отчаянных людей, сидевших в мутной, глинистой жиже, пригнувшись и задерживая дух. Было слышно, как, бранясь, подъехали всадники и спешившись, принялись тыкать копьями в илистую, грязную воду. Магир внезапно увидел, что розоватые струйки поплыли наверх и чуть прикусил губу. Копье задело плечо. Боли почти не было, но полоски мутно розового цвета расплывались все шире. Магир повернул голову.. Скорчившийся рядом, Хасан указал рукой наверх. Облепленные тиной, две головы приподнялись над водой, жадно глотая воздух. Воины отошли в сторону на полтора десятка шагов. Хасан прохрипел – Магир! Я не хочу сдыхать, захлебнувшись грязью! Давай вылезем и встретим смерть! Магир, похожий на черта, сверкнул глазами – Нет, брат! У нас есть ножи и зубы! Мы, сможем еще взять кого то на закуску к джиннам! Локтем, он, чуть толкнул Хасана. Подошедший совсем близко, страж лениво ткнул копьем в воду, на мгновение отвлекшись на пролетавших над головой птиц. Одним рывком, Магир, ухватил древко и с силой дернул. Воин рухнул в арык, отчаянно вопя. В тот же миг две фигуры, ринулись на берег. К оставленным стражами коням. Магир встряхнул кудрями» Держись брат! Аллах с нами!» Еще миг, ну, еще не много, и густое облако пыли из под копыт, скроет беглецов от воинов, мгновенно выпустивших тучу стрел. Храпящие кони уносили все дальше. Скоро пошла предгорная равнина. Магир повернулся к сотоварищу и улыбка сползла с его лица. Хасан, роняя комочки крови с губ, медленно клонился с седла. Магир едва успел подхватить его, увидев что из спины человека дороги торчит стрела… Ночь они встретили в тесной пещере, прижавшись к друг другу. Хасан попытался улыбнуться – Ты, вытащил стрелу, брат мой, Магир! Ты, продлил мне жизнь! А зачем?! Магир поправил тряпицу на распоротом плече – Жизнь дарована Аллахом, Хасан! И живет тот, кому суждено жить! Его собеседник, обычно молчаливый, вдруг тихо и сбивчиво заговорил. Речь его была похожа на скороговорку умалишенного. С трудом приподняв голову, Хасан едва слышно и быстро лепетал – Жить?! Вот так… жить? …Волком, а сдохнуть псом, Магир?! Скажи мне, брат! Как, ты, оказался в этой волчьей стае?! Как и зачем?! В прошлом месяце три человека дороги так же уходили от смерти. Один был ранен. Его дорезали, спасая себя. А, ты… бросив коней, тащил меня, зная, что я скоро уйду к шайтану?! Зачем, Магир?! Его черноглазый собеседник стиснул зубы – У нас одна кровь, брат! Терпи. На рассвете будет туман. А за перевалом Аталык! Умирающий горько ухмыльнулся – Там.. логово.. Магир.. волчье логово! К утру, Хасан выпрямился во весь рост и потянувшись, затих на веки… Старый Дахир сидел при тусклом свете масляного светильника и, не спеша, перелистывал пожелтевший пергамент какого то старого свитка. Скрытный, с непрницаемостью камня, равнодушный к золоту и удовольствиям, старик имел лишь одну склонность. Он, любил, на досуге, читать старые манускрипты, попавшие в руки к нему разными путями. Порой, он, прищурившись, делал отметки острым каламом на страницах и поэтому недовольно взглянул на возникшего на пороге начальника дворцовых надсмотрщиков – мухтасибов, склонившегося ниц – Что стряслось и чего ради ты тревожишь покой мой, когда еще рассвет лишь заглянул в окна?! Страж раболепно сложил ладони – Аллах свидетель! Я бы не осмелился, но..Из тех кто ушел в Кашгар, вернулся один Магир. Он ранен. Остальных перебила стража. Он, дорогой, вырвался из объятий смерти! Дахир, с легкой досадой, отложил свиток времен первых Саманидов – Магир вернулся?! Он ранен, но жив?! Ну что же… Где он?!. Старик долго разглядывал чудом спасшегося человека, который спал на кошме мертвым сном. Вид Магира был страшен. Почерневшие от жажды губы, ноги, разбитые в кровь, черная, набухшая, повязка на плече, сожженное солнцем лицо. Везир обернулся к придворному лекарю – табибу – Он должен быть здоров и горесть должна уйти из сердца его. Ты, будешь давать ему настой от которого крепко спят. Во сне шайтан уносит боль прошлого! Магир нужен мне. Ты понял?! После этого старик не заметно кивнул начальнику стражи – Пойдем со мной! Аллах перед намазом утренним, велит услаждать слух мудрой беседой! В дальнем покое, куда не проникали ничьи уши и глаза, старик, повелительно, произнес глядя на начальника стражи неподвижным взглядом – Что успел сказать Магир? Начальник стражи, полу-седой, массивный курд, пожап плечами – Клянусь Аллахом! Остальные погибли в Кашгаре, под саблями стражи, один, в дороге, умер от раны! Старик кивнул – Да примет их души Аллах! А теперь послушай меня! Сейчас ты отберешь из своих воинов трех уроженцев Кашгара, обрядишь их, в отрепки нищих, и отправишь туда, откуда вырвался Магир! Понял? Сделаешь не медля! Стражник, с трудом подавил изумление – Будет сделано. Но, клянусь Аллахом! Зачем отправлять людей туда где еще не высохла кровь людей дороги?! Старик хмыкнул- Потому и отправляю, что бы чужая кровь затмила эту. Страж открыл рот, с испугом глядя на Дахира. Царедворец, по стариковски, добродушно пояснил – Головы людей дороги, разбойников и всех казненных, в Кашгаре выставляют, насаженные на колья. Всем в назидание. А твои люди, в лохмотьях нищих, просто пустят слух, что узнали в них людей брата кашгарского эмира, он, правит в Коялыке. Они давно враждуют. Будет большая кровь между братьями. Они сами сделают то, что не успели довершить Магир и те кто был с ним. Ну, ты, понял меня, невежда, не достойный даже пасти баранов?! Пятясь и кланяясь, воин ушел. Внезапно лицо Дахира стало мрачным и он выдохнул – Я знаю, что они думают. Душу старого Дахира сожрал иблис! Я это знаю и без них! Но тот кто хочет жить сядет играть в кости даже с самим шайтаном… Весна вовсю шествовала по Аталыку. Чувствуя ее тепло, веселым ржанием отзывались кони в табунах. Караванщики снаряжали телеги, готовясь к новым странствиям. Магир сидел на постоялом дворе и задумчиво потягивая айран, размышлял о жизни, время от времени, встряхивая смоляными кудрями, в которых уже поселился первый снег. Раненое, во время вылазки в Кашгар, плечо зажило за зиму. Старый Дахир отцовски, дружелюбно улыбался, сажал с собой за стол, делился секретами власти. Но, порой, ледяной холод трогал бесстрашное сердце Магира, когда он слышал глуховатый, ласковый, голос старика, видел эти добродушные, искрящиеся, расположением глаза старого хитреца. Прирожденный человек дороги, Магир осозновал, что, он, лишь, соломинка в беспощадном урагане времени, что краток век людей дороги и с каждым днем все меньше остается под телесной оболочкой, души того развеселого 18 летнего паренька, которого позвали ветры странствий и песни дорог. Он, был так погружен в свои мысли, что не замечал ничего вокруг. А жизнь на постоялом дворе кипела вовсю. Рядом, с Магиром купцы заключали сделки, кто то, азартно, играл в кости, неслись божбы и проклятия, в дальнем углу, курили дурманящее зелье. Внезапно человек дороги почувствовал, что то кто то опустился на кошму, с ним рядом и теребит рукав его халата. Магир поднял голову. Высокий человек, в поношенной одежде, с полу-седыми висками, просительно заглядывал в его черные глаза и что то говорил. Магир отвлекся от своих дум – Ты что то хочешь от меня, почтеннейший? Скажи Аллаха ради, чего ты хочешь? И кто ты? Человек порывисто вздохнул – Меня зовут Атанияз. До недавнего времени я водил караваны по горным тропам. Я вдов,.мою жену – Бибигуль, до времени призвал Аллах. Магир кивнул – Да будет милостив к ней Аллах. Но что нужно от меня, почтенннейший? Человек огляделся по сторонам и перешел на сбивчивый, пронзительный полу-шепот – Я знаю много о тебе, почтенный Магир. И моему горю, ты, чья мудрость известна, можешь помочь! От изумления, человек дороги едва не уронил чашу с айраном. Впервые в жизни ему говорили, что знают о нем много, да еще уповают на его мудрость, надеются на помощь. А собеседник продолжал – Я водил караваны. Много лет. Но теперь я разорен. Я в долгах, неоплатных. Но пусть меня судит Аллах,.мой век истекает, почтенный Магир..У меня сын. Моя надежда. Его зовут Мурад. Ему 15 весен. Я хочу, что бы он жил. Понимаешь?.Что бы ковер земли стелился ему под ноги. Магир, ошарашенно спросил» Почтенный, ты, не ошибся? Твой разум не помутили духи вон того дурманного зелья? Я, не вельможа, не купец, не глава рода. Какой помощи, ты, ждешь от меня, правоверный? Караванщик кивнул утвердительно – Я ни капли не ошибся, почтенный. Ты, из тех людей чья власть и мудрость не мерятся золотом и знатностью. Ты, ведь вхож во дворец. Тебя ценит сам почтенный Дахир, да продлит Аллах его годы. Вот и яви милость. Замолви слово свое перед теми кому всевышним дарована власть. Пусть мой мальчик… Пусть найдется ему место при дворе. нашего великого эмира. Мурад сметлив, грамотен, не трус. Замолви слово за него. Мы будем благодарны тебе, а Аллах не забудет твою доброту! Магир не поверил своим ушам. Этот полу-седой караванщик хочет своими руками лишить свободы и жизни сына, единственного сына. Человек дороги отрицательно качнул головой – Нет почтеннейший! Я не смогу, да и не хочу, что бы сын твой начал свою жизнь опираясь на ворота власти, как слепой на стену. Человек должен сам выбирать! Атанияз расчел его слова на свой манер. Его рука нырнула за пазуху и он заговорщески подмигнул собеседнику – Почтенный! Моя благодарность! Вот украшения покойной жены! Это самое ценное, что осталось в доме моем! Не отринь руку просящую. Внезапно тяжелая рука безрассудного гнева легла на разум Магира. Он вспомнил себя, каким, он, был, когда попал в сети власти, тех собратьев, кто сгинул на плахе, кто пропал безвестно! И сильным рывком он подтянул к себе за ворот растерявшегося купца. Черные глаза Магира метнули столб искр и, он, почти прошипел в лицо Атаниязу – Ты, хочешь устроить сына в тепло, да? Во дворец? Поближе к тем, у кого в руках власть, а почтенный? А, ты, знаешь, что за такую милость Аллаха платят! Понимаешь, платят, страшной ценой?!. Ошеломленный купец растерянно забормотал – Аллаха ради, прости почтенный Магир..Я..я.. не знал.. я не хотел… Униженно кланясь Атанияз попятился к выходу. И что то словно угасло в груди уставшего, одинокого волка. Он, не громко спросил – Ты, хочешь блага сыну своему, а правоверный? Ты, хочешь, что бы он познал сладость прикосновения к власти, да? Хорошо же. Завтра в полдень. Я буду ждать его, здесь… Солнце перевалило за полдень. Высокий, чернокудрый, мужчина, с явным снегом на висках, шел по Аталыку в компании кареглазого паренька с живым, бойким лицом. Впереди тянулись чередой ремесленные ряды..Внезапно Магир остановился – А ну ка, принюхайся Мурад. Чем пахнет? Юнец потянул носом – Кузня, устод. Металл, пламя! Магир хмыкнул – Это запах удивительный, бача, это запах власти! Весело брызгали искры в кузне, остывал пламенеяя металл. Два лучших оружейника из Дамаска, подняли головы от связки оружия и с недоброжелательством уставились на вошедших. Магир почтительно прижал ладонь к сердцу – Мир дому вашему! Наслышанны о не сравненном искусстве вашем ковать и калить сталь боевую! Да пошлет вам Аллах милость свою! Да будет ли позволено нам лицезреть чудо рождения клинков ваших? Ибо они внушают трепет и восхищение миру подлунному? Звонко и весело бухнули молоты. Не имевшая формы полоса металла на глазах стала превращаться в сабельный клинок. Наливаясь синевой, она погрузилась в масло. Оружейник из Дамаска задорно хмыкнул, глядя на открывшего рот Мурада и на торжественно- спокойного Магира -:Вы увидели чудо соворения бесподобного клинка? Так Аллах вам в помощь! Ангелы в догонку! Секрет этот не познать вам во веки! Мурад, смущенно, попятился к выходу, но внезапно голос Магира отвлек от горнов и кузнецов и подмастерий – Почтенный! Я, клянусь Кораном и именем пророка, что булат, рожденный тобой прекрасен, но..Его возможно превзойти! Взрыв хохота потряс кузню: смеялись кузнецы, торговцы, хихикали подмастерья! Превзойти самого Хакима! Хакима из Табаристана! Его клинками восхищаются халифы и румийцы, франки и аланы! Магир, чуть заметно тряхнул кудрями, снял халат и встал к горну..Звуки веселья, словно по мановению судьбы смолкли! По одному подходу, по одному прикосновению к молоту, стало ясно, что в кузню вошел мастер, и мастер не простой. Если в руках Хакима ибн Табари, кузнечный молот пел, то, в руках Магира, он, словно отбивал какую то мелодию! Ер дуст Аллах! Звенел, плясал, словно канатоходец на ярмарке! Смолкли клики, погасли ухмылки! Полотно со странным, пляшущим, узором погрузилось, с шипением, в чан с маслом! Не выдержав, оружейник из Табаристана выкрикнул – Я ставлю об заклад, все что попросишь! Мои клинки не превзойти никому и никогда! Черноглазый, закопченный, умелец дружески улыбнулся – Аллах рассудит! Если мой закал и ковка окажутся лучше! То залог и условия скажу я! Люди столпившиеся в кузне изумленно крякнули – Иль алла, иль бисматулла! Пусть решит всевышний! Хаким кивнул – На волю Аллаха! Пусть насадят на клинки рукояти достойные, отточат их, а там, на милость судьбы! Когда приказ был выполнен, человек дороги вдруг застенчиво улыбнулся – А, не найдется ли, здесь доброго скакуна? Хоть на пол стражи?! Хозяин кузни, смотревший за всем происходящим открыв рот и поводя головой, прохрипел – Есть скакун оседланный! Но зачем? Магир поднял руку – Ман джадда, ваджажда, почтенные! Кто искал тот нашел, уважаемый!!!. Через пол – стражи я вернусь, клянусь Аллахом. Остолбеневший Мурад глядел во все глаза. Когда Магир, сверкая черными, с проседью, кудрями вошел в кузню, рев голосов встретили его. Хаким, почтительно прижав ладонь к груди, произнес – Велик аллах! Настало время испытать сталь, завещанную небом! Магир кивнул – Да будет милость неба! Иль Алла! Подмастерья сноровисто принесли нормандский щит треугольной формы. Вперед выступил смуглолицый человек, с лицом с пересеченным шрамом – Во имя Аллаха! И со свистом, взлетела сабля, откованная руками Хакима! В миг единый, она превратила в куски, щит, сделанный оружейниками Италии! Зрители взревели от восторга! Магир кивнул головой – Лучшего закала не видало небо! И все же. В мгновение ока, он, извлек из кармана тончайший плат, кумской выделки и взметнул его в воздух..Белая ткань, трепеща, упала на клинок сотворенный Магиром и распалась на две половины. Все кто были в кузне остолбенели. Кто то ошарашенно потирал глаза, кто то смотрел на удивительного мастера. Задетый за живое, Хаким рявкнул – Ну, раз так! Пусть же будет заклад! Клинок на клинок!! Булат пытают огнем! И если во встрече сталь на сталь, кровь на кровь, ты, победишь, то я приму условия твои, Магир колдун!, Магир – джедал! Испещренный боевыми шрамами, воин взмахнул клинком, со свистом рассекая воздух. Магир мгновенно развернулся ему навстречу. Воин, нанятый Хакимом, свирепо крушил воздух, роняя молнии. Зрители лишь расступались, восхищенно ахая. Однако вскоре все поняли, что противник бойца нанятого Хакимом, слишком спокоен и хладнокровен… Магир, чуть заметно уклонялся от страшных ударов, способных повалить быка, едва шевелил клинком, лениво отмахиваясь. Но вскоре стало заметно, что его противник едва удерживает саблю в руках, после каждого столкновения булата, и теряет силы и хладнокровие. Под рев зрителей, противник Магира внезапно перекинул клинок из руки в руку и нанес удар, способный расколоть гранит.! Магир мгновенно отклонился в сторону и воин кувыркнулся в воздухе. В тот же миг, сабля Магира, сделав неуловимое движение распорола очкур на его кожаных шароварах. Хохот зрителей потряс все вокруг., Клинок, распорола шнур шаровар и запутавшись в них, воин с проклятиями, рухнул. Попытался в бешенстве вскочить и снова упал… Магир повернулся к Хакиму – Аллах видит все! Мой клинок оказался удачливее, почтенный! Оружейник с бешенством и изумлением глянул на Магира – Видно сам шайтан помогает тебе! Говори какую, ты, потребуешь плату! Зеваки возбужденно загомонили. Все лезли на головы друг к другу, что бы увидеть чудо – кузнеца, оказавшегося еще и таким славным воином. Магир не ответив, подошел к барахтавшемуся воину и протянул ему руку, помогая подняться, а затем дружески улыбнулся – Славен отец, породивший такого воина! Непобедимо войско, где есть, такие палваны! Побежденный, смущенно втянув голову в плечи, юркнул в толпу, придерживая шаровары руками и багровея от стыда! Хаким яростно скрипнул зубами – Чего хочешь, ты? Говори, бери плату и у ходи! Я готов заплатить!! Магир, с какой то, не понятной, грустью вперил взор в лицо посрамленного мастера и громко произнес, так, что бы слышали все -Почтенный устод! Перед всеми и перед ликом Аллаха, клянусь я, что клинки откованные тобой, лучшее, что видели глаза мои! Я вернусь сюда через два дня в это же время и скажу, какова плата! Толпа радостно и возбужденно загудела – О, велик Аллах! Мы свидетели! Мы придем!, Хаким из Дамаска, может попрощаться с деньгами, своей кузней и славой!. Мурад вцепился в руку Магира – Устод! Ты велик! Ты, не сравненный мастер и воин! Таким как, ты, удача ложится в руки! К изумлению паренька, какя то судорога пробежала по смуглому лицу наставника и, он, передернул плечами, на миг, отвернувшись на входивший в город караван. Спустя мгновение чернокудрый мужчина повернулся к юноше.– Пойдем мальчик. День еще не завершен. Аллах еще не велел нам отдыхать! Вскоре завиднелись и потянулись цепочкой торговые и ремесленные ряды Аталыка. Какие только звуки не неслись отсюда. Шипели поковки в кузнях, пели свою песню гончарные круги, звонко стучали инструменты чеканщиков, летели искры из под умелых рук точильщиков. Магир, чуть прищурившись, огляделся и сделал знак своему юному спутнику, указывая на мастерскую чеканщика – Пойдем.! Высокий старик, с руками, шелушащимися от металлов и настоев, обрадованно, всплеснул ладонями, увидев вошедших – Аллах велик! Магир! Каким добрым ветром?! Давно не бывал, ты, в мастерской старого Бахрама!.Человек дороги улыбнулся – Много дорог на свете! Много ветров веют и много мыслей у Аллаха! Бахрам, не против, ты, если не много я помогу тебе в ремесле твоем?!. Старик расхохотался – Ах, Магир! Не властно время над тобой! Я стал слаб глазами и чекан не так верен в руке моей! А, ты, можешь делать то, что исторгает из души восторг, даже у самого невежественного! Человек дороги кивнул – Нет бога кроме Аллаха! Дай мне инструмент и материал! А этот паренек будет сегодня моим подмастерьем! А, ты, отдохни, устод! Славную кюфту готовят за стеной повара, пообедай, выпей кумыса! Когда за Бахрамом закрылась дверь, Магир кивнул пареньку – За дело, Мурад!. Затаив дыхание, мальчик смотрел, как под точными, сильными, ударами молоточков и неуловимыми движениями тонких сверл и чеканов, под руками Магира, возникает на темном металле кувшинов, кумганов, сперва непонятные черточки, а затем узоры, сплетающиеся в потрясающую, переливающуюся вязь. Время от времени, Магир, не поднимая головы, командовал – Настой, чекан!! Подержи вот этот край. Остолбеневший Бахрам, пришедший через три часа, только разводил руками, глядя на гору покрытой невиданной чеканкой посуды – Велик Аллах! Магир, ты, сработал за трех мастеров! Вай мэ! Да такого узора не сделать ни в Сурате, ни в Герате, ни в Кундузе! Такую посуду не стыд подавать и на стол халифа! Что это за узор?! Магир вдруг стиснул в ладони чекан и сипло сказал – Я видел такой узор..Видел.. его делают мастера.. в Казвине.! Бахрам покрутил головой – Сколько стоит твоя работа, устод?! Якши устод! Чок якши!! Великий устод! Чернокудрый умелец устало вдруг кивнул, словно какой то огенек погас в нем.– Продашь их! А купят их очень быстро! Тогда.. тогда.. возьми себе все деньги. У тебя ведь три дочери. Им приданное нужно. А сына, ты, хотел женить. Вот и купи невестке подарок..А еще.. закажи молитву за упокой Латифа – чеканщика, славного Латифа- бухарца!. Мурад просительно глянул в обветренное лицо своего наставника – Учитель, устод! Объясни мне, Аллаха ради! Ты, словно хочешь мне показать что то! Чему то научить, но не объясняешь ничего! Лишь делаешь! Словно пытаешься работой гнать какие то черные думы! Магир попытался улыбнуться – У тебя хорошая душа, мальчик и будут не плохие руки. Твой отец желает, что бы, ты, попал туда где живут те, кто сполна познал вкус власти. Что бы ты, тоже был сыт, одет и не знал тревоги за день завтрашний! Паренек кивнул – Да. Отец говорит, что это самой сладкий запах на свете, запах власти. Почтенный устод, ведь ты можешь все. Ты, можешь сказать слово свое тем у кого власть эта. И тебя услышат! Ты можешь многому научить! Тяжелая ладонь Магира легла ему на плечо – Запах власти говоришь, мальчик? Ты хочешь ощутить его, да! Глаза ученика блеснули – Конечно же! Конечно хочу, и клянусь Аллахом, я готов на все для этого! Ты, мне поможешь, устод? Устод кивнул – Ну, что же, мальчик! Ман джадда, ваджада! Кто искал тот нашел! Завтра утром я буду ждать тебя у конского базара! Рано утром! И ты сумеешь, я, надеюсь ощутить запах власти и вкус ее! А сейчас беги домой! На мгновение человек дороги задержал ладонь паренька – А вот тебе три серебряных дирхема. Ты их честно заработал сегодня. Отнеси домой! Уже прокричал муэдзин, призывая правоверных на молитву. Солнце вставало над Аталыком, когда Магир, спокойно, смотревший на просыающийся мир своими узкими, черными, глазами, заметил несущегося бегом Мурада. Глаза паренька сверкали нетерпением, радостью, ожиданием чуда! Еще издалека, он, радостно закричал – Устод! Ты, сдержишь свое слово?! Ты, сможешь дать мне радость? Дать возможность ощутить запах и вкус власти?! – У мужчины одно слово, бача! Внезапно, рев труб, громкие голоса и странное звяканье прервали разговор. В дальнем конце улицы поднялась пыль. Скоро, она, рассеялась и стала видна вереница людей, скованных цепями, медленно бредущих, под хлопанье бичей и клики стражей. Когда процессия приблизилась, Мурад инстинктивно прижался к Магиру, глядя, с помертвевшим лицом, на закованных в цепи. Их вид мог гоаорить о том, что это выходцы с того света. С мертвенно – бледными лицами, покрытые рубцами, ссадинами, язвами, люди, медленно брели в сторону базара, подталкиваемые древками копий. От них шло чудовищное зловоние. Магир положил тяжелую руку на чалму Мурада – Смотри на них, мальчик. Они идут судной дорогой. Сейчас их будут казнить на помосте, у площади. Видишь как они смотрят. Они хотят наглядеться на этот грешный мир. Набрать в грудь воздуха. И молят Аллаха, что бы умереть быстро! Когда толпа обреченных скрылась за углом, Мурад повернул голову к наставнику – Устод, Магир – устод! Пойдем за ними. Я.. я хочу видеть. Магир прищурился и его глаза недобро сверкнули- Ты хочешь видеть как умирают люди.? Хорошо же пойдем. А на площади уже собиралась толпа, гудя, предвкушая зрелище. Уже шныряли водоносы, и продавцы сладостей, обычные гости перед смертными помостами. Палачи, деловито, готовили инструменты, кто то перебрасывался шуточками, где то уже бились об заклад, сколько продержатся на коже казней преступники. Магир указал подбородком на толпу – Смотри, мальчик! Эти люди рады насладиться зрелищем казни. Не потому, что у них нет сердца, а потому, что казнят сегодня не их. Ведь ни кто не волен знать, не встретит ли он свою смерть здесь, милостью Аллаха! С обреченных снимали оковы и колодки. Стражи, подталкивали древками, первых из тех кому суждено испить было чашу смерти. Магир, не заметно, ткнул локтем мальчика – Теперь посмотри на палачей. Это те кто получил власть над жизнями казнимых. Они спокойно сейчас будут делать то что приказали им, имеющие власть. Первого из приговоренных опустили на колени. Он зашевелил губами, творя молитву. Сверкнул кривой нож и медленно покатилась на помост голова. Толпа радостно загудела. Чернокудрый наставник почувствовал как пальцы Мурада впились в его ладонь. Время тягуче двигалось над Аталыком. Корзина палача была уже полна голов и теплый, сладковатый, запах повис а воздухе. Тучами слетались мухи. Человек дороги обнял мальчика за плечи – А теперь пойдем. Самое страшное впереди, сейчас будут резать кожу с живых. Не стоит глядеть на это тебе, мальчик. Словно лишившись воли, слепо повинуясь, Мурад двинулся вслед за Магиром. Когда почти миновали место казней, устод остановился и приказал – А теперь, посмотри сюда, мальчик мой, смотри и запоминай на всю жизнь. Он указал на кучку женщин стоявших отдельно и пояснил – Это жены. Жены тех, кого казнили. Милостивый эмир Арбиль разрешил им видеть казнь мужей и забрать тела, заплптив палачу. Внезапно словно бесплотная тень отделилась от толпы и одна из женщин, глядя на мир слепыми от горя глазами, подошла к Магиру. Мурад увидел как исказилось лицо наставника. А женщина заговорила – Магир. Это ты? Ты, ведь знал моего мужа. Его звали Ороз – палван. Он был первый силач в Аталыке. Он был добр ко всем. Никто не мог победить его в борьбе. Ты, сам смотрел и восхищался его умением, добротой. Он так любил детей. Его казнили.., да?! Он, случайно не рассчитал силу, сломал шею сопернику..Магир, ты, же знал его..Ты, жив, а вот его нет… Магир, скажи, его больше нет, да? Далеко позади остался шум базарной площади, запах виясящий в воздухе, словно на бойне. Магир и обморочно вцепившийся в его руку, Мурад, остановились. Лицо парня стало мертвенно белым и, он, начал крениться, норовя упасть. Он пришел в себя потому, что жесткая длань человека дороги приподняла его за шиворот и встряхнула. Мертвым и спокойным было лицо Магира, но сух и безжалостен был его голос- Ты, понял меня, мальчик?! Ты, ощутил чем пахнет власть? Она пахнуть кровью будет всегда! И те кто служит ей тоже! Мурад встряхнулся и с какой то не внятной искрой в глазах снизу вверх глянул на Магира – Устод, устод Магир! Я видел клинок в дланях твоих! Так владеет им тот, кто умеет разить на смерть! Ведь, ты, же сам убивал врагов своих! Лил кровь! Ведь отец говорил про тебя, что ты.. человек допроги.. самый лучший в мире подлунном! И в тебе такая жалость о тех, кто умирает?! Объясни же мне устод мой! Магир выдохнул -Да мальчик. Это так. Я выбрал свою судьбу, горячее сердце и бедность, вытолкнули меня из дома матери моей. Но не палач я. Не марал я рук своих кровью безоружных! Я иду тропой судьбы своей, и Аллах лишь знает, сколь долгой будет она. Мурад хотел что спросить, но глянув в глаза Магира, словно задернутые дымкой тумана, сдержал язык! Внезапно Магир произнес – Ну, что же, Мурад. Твой отец просил за будущее твое и жизнь твою! Он любит тебя! Выбор за тобой, мальчик! Наступил пол-день следующего дня. У мастерской Хакима – оружейника, с утра толпилась свора зевак. Молва уже разнесла весть, что прославленный оружейник Хаким посрамлен и победитель вправе требовать плату. Хаким, бледный, но держащийся с достоинством, стоял на пороге. Завидев Магира с Мурадом, он, сложил руки на груди в знак приветствия и заговорил с болью – Иль Алла, иль бисматулла! Лик судьбы отвернулся от меня! Ты, победил! Теперь, ты скажешь слово свое! Мастерская, кузня! Все что есть у меня. Ты, вправе требовать! Я начинал жизнь простым кузнецом и видно им закончу, но не скажет никто, что Хаким испугался судьбы! Толпа, еще вчера благоговевшая перед дамасским мастером, начала смеяться.– Все, Хакиму теперь в дервиши идти!, Хаким теперь кузнец, его теперь сам Азраил напугается! Магир положил ладонь на плечо Хакима и тихо сказал – Я беру заклад! Ты, проиграл, победил я! Так судил Аллах! Старый оружейник сник – Я знаю! Говори! Я готов! Толпа заревела и заурчала, предвкушая потеху..Многие придвинулись к Магиру, рассчитывая польстить богатому победителю и поесть за его счет, а может и тайком выпить!.Магир чуть повел кудрявой головой – Когда уходишь с караваном, ты, почтенный Хаким?! Старик безразлично пожал плечами – Дня через два-три. Да какой в этом смысл? Миср, Багдад, Хлат?..Какая разница теперь? Человек дороги вдруг застенчиво улыбнулся, да так по детски заразительно, что толпа вокруг, тоже рассмеялась сама не зная чему. И заговорил Магир – Аллах свидетель! Грехом было бы разорить такого мастера. Мой заклад… Он замолчал. Зрители затаила дыхание. Хаким едва выдохнул от волнения – Да говори же, говори! И звонко произнес Магир – Вот этот паренек, Мурад именем. Ты возьмешь его с собой! Ты сделаешь из него лучшего оружейника! Самого лучшего мастера! Поклянись пятой пророка и стопой Муавии!! Толпа зевак онемела. Хаким едва смог выдохнуть – Место ему в сердце моем! Он, будет мне сыном, клянусь Аллахом! И это весь заклад?! Магир рассмеялся – А чего же еще?!! Коран и говорит, «милость к тем кто слабее! Внезапно, старый оружейник судорожно глотая воздух подошел к Магиру – Магир! Клянусь! Открой тайну закалки! Небо свидетель! Унесу в могилу! Воин тот приходил! Готов все отдать за тот клинок! Все отдам, устод! Тайну клинков! Открой! Магир кивнул – Да будет так. Подставь ухо, славный Хаким! Толпа, выпучив глаза навострила слух. Старый оружейник окосел, глядя на мир и ошарашенно спросил – И все?!!!!!! Вся тайна закалки?!!! Ветер и ледяная вода!?!!!! Человек дороги кивнул – Да..А теперь подойди, мальчик. Прощай Мурад и запомни… Лучший учитель это жизнь. А судный день, когда, ты, будешь убивать и захотят убить тебя. Упаси Аллах от встречи с ним! Караван медленно шел, по дороге ведущей из Аталыка. Мурад, ехавший на вороном жеребце, последний раз обернулся. Магир стоял у ворот города и смотрел вслед уходящим. И почему то запершило в горле сына караванщика. Таким маленьким показался ему человек дороги на бесконечном ковре земли. Одиноким и беззащитно трогательным. И что то екнуло в сердце паренька. Кто был ему этот не долгий устод? Человек, в котором сплелись воедино детская беззащитность, доброе сердце, смертельная опасность и таланты великого мастера? Что бы не выдать своих чувств, Мурад пришпорил коня.. Магир не спеша брел по Аталыку. Уже смеркалось. Он помнил присказку, что при расставании две трети горя берет тот кто остается. И пусто было у него на душе. Уже зажигали огни, тянуло разными вкусными запахами из домов, где готовили вечернюю трапезу. Человек дороги направил свои стопы к караван сараю. Здесь было можно переночевать, поесть то, что послал Аллах, и при желании насладиться дурманящими зельями, танцами и музыкой. Караван сарай встретил его гулом голосов, ароматами еды, сопением тех, кто уже уснул, устав после дня, наполненного хлопотами, посланными Аллахом, голосами игроков в кости. Магир присел на кошму и заказал не хитрый ужин хозяину. Чего еще было желать ему, бродяге без роду и племени, привыкшему расставаться с недолгим кровом и снова идти тропами судьбы своей.? Он, не торопясь ужинал, вспоминая минувшие дни, которые были не легкими даже для него. Рядом с ним, ели, ругались, мирились, спорили люди. Но кто были они ему? Случайные сотоварищи по ночлегу, по позднему ужину в убогом караван сарае? Внезапно, он, почувствовал на себе чей то взгляд и поднял голову. Низенький, плотный, старик в дорожной одежде, видимо, караван- баши, дружески улыбнулся ему – Почтенный, разреши занять место с тобой рядом и если хочешь, разделить трапезу, ибо Аллах сказал, что даже сухая лепешка слаще, если поделить ее с попутчиком. Магир прижал ладонь к сердцу – Истина в словах твоих, почтенный! Присаживайся!. Караванщик улыбнулся и поставив свою посуду на кошму, опустился рядом, предлагая человеку дороги разделить с ним ужин. Магир в ответ пододвинул ему свое блюдо. В течении некоторого времени сотрапезники молча поглощали пищу, дарованную Аллахом. Порой они бросали друг на друга взгляды и вежливо кивая занимались едой дальше. Магир чувствовал, что этот старик подсел к нему далеко не случайно и был готов к любой ухмылке судьбы, локтем ощущая за поясом рукоять верного ножа-печака. Когда с трапезой было покончено и омыв руки и возблагодарив Аллаха, оба едока прилегли на кошму, сыто отдуваясь, старик -караванщик заговорил – Велик Аллахв милости своей! Все удовольствия может даровать, он, правоверному! Кров, очаг, жену, кусок мяса и лепешку! Магир сдержанно кивнул – Истина в словах твоих почтенный! Не так уж много и надо человеку. Старик широко улыбнулся – Разум и душу даровал тебе Аллах, почтенный. Ты, видишь красоту мира, умеешь наслаждаться им! Человек дороги кивнул, но если бы он был волком, что то приподняло бы у него, шерсть на загривке. Что то тихо сказало в душе – Будь внимателен, Магир! Сотрапезник словно стер с лица улыбку и заговорил твердо и жестко – Ну, а теперь послушай меня, Магир – человек дороги. Послушай меня и не сетуй потом на судьбу, жалея, что не услышал. Магир лениво потянулся, словно большой, хищный зверь, но его левая рука скользнула к поясу. Движение было почти не заметным, но старик уловил его и чуть приподнял палец – Не стоит, человек дороги. Я хочу поговорить. Я не желаю зла тебе. Черные кудри Магира взметнулись, он, встряхнул головой, и медленно спросил – Так что за дело у тебя почтеннейший и кто ты? Караванщик чуть развел ладони – Меня зовут Ашир, караван – баши Ашир. По воле Аллаха я измеряю ковер земли, бываю везде, много вижу и много знаю. Много славных городов есть на свете. Осенью, например, судьба занесла меня в чудный Кашгар, что у самой кромки великих снегов и бескрайних степей..Да..Много народу стеклось в Кашгар по осени, товар купить, коней сторговать, много бродяг без рода и племени! Магир повел плечами – Аллах велик, много встреч дарует людям., многих носит ветер странствий! Старик кивнул – Это так. Но, вот этот ветер занес в Кашгар людей дороги, волков, чья жизнь не стоит дорого. И был среди них молодой дервиш. Он и еще один, сумели сбежать прямо из под ножей палачей и сабель стражи Внутри у Магира повеяло холодом, но он по прежнему застенчиво улыбнулся – Хвала им! Крепкие руки и сердца даровал им Аллах! Но что нужно то от меня почтенный? От вольного дарваза, Магира? Караванщик не спеша перебрал четки – Вот именно. Крепкое сердце и рука. Вольный дарваз говоришь? Я случайно увидел тебя. Ведь это у меня покупал железо старый Хаким. Я не поверил глазам своим. Но когда я увидел как, ты, куешь клинок и, ты, снял одежду, я увидел шрам. Вот тут. Я вспомнил, что вернувшиеся стражи говорили, что дервишу распороли плечо копьем. А когда я узрел твой поединок с Ибрагимом, лучшим воином из моей охраны… Внезапно старик прервал свою речь и разразился взрывом хохота – Ты оставил без штанов лучшего из вонов. Из всех кого видел я. А видел я много! Внезапно, он стал серьезным- Так вот, Магир. Я давно присматриваю такого как ты. Мне нужен именно такой человек. Тот, кто давно сроднился со смертью и не побоится ничего. Тот сможет и караван охранять и опасность заметит! Тот, кто будет надежнее пса цепного! Я хочу предложить тебе. Пойдем со мной! Пройдет время и, ты, сам станешь караван-баши. Если Аллах даст тебе долгую жизнь, то после меня все, что накоплено мной, станет твоим, а? Ведь я бездетен. Соглашайся, человек дороги! Караван уходит на рассвете! Магир кивнул – Лестное предложение. Охранять тебя и твои товары изавершить дни свои в удовольствиях и неге! Купец кивнул – Именно так! Ты мудр, человек дороги. Ну, подумай сам. Кто ты?. Бродяга, без рода и племени. Подобные тебе гибнут на смертных помостах и в комнатах стонов, даже не отведав вкуса жизни. Аллах даровал жизнь. Но велико ли удовольствие прожить ее волком?! Я знаю, что Арбиль и старый везирь, Дахир, ценят людей пока есть в них нужда. Ты же, можешь дни окончить очень скоро, под ножами палачей, на виселице. И ради чего, скажи на милость Аллаха? Собеседник Ашира пожал плечами- Ты сам знаешь отлично. Я не слишком ценю жизнь свою. Чем отличается жизнь волка от судьбы сторожевого пса? Спасибо почтенный, но я останусь Магиром. Видит Аллах я умру тем кто я есть! Караванщик хмыкнул – Аллах даровал тебе храброе сердце, но поскупился на разум, Магир. Ты, плохо окончишь дни свои и вспомнишь меня! Магир чуть сощурился – Много истины в словах твоих, почтенный, а не боишься ли, ты, так дерзать, изрекая их в самом сердце Аталыка.? Ведь и стены имеют уши, а камни глаза. Ашир кивнул головой – Нет, не боюсь. Ты, не побежишь сейчас к Дахиру с такой важной вестью. Утром караван уйдет..Ты хочешь сказать, что когда выйдет караван из города, от нас отвернется Аллах? Так вот, вблизи города, на виду у всех, воины Арбиля напасть не посмеют, не так безумен ваш эмир. Да и охрана моя состоит из лучших воинов. А в дне пути, за перевалом, нас ожидает отряд кашгарских воинов.!! И мне, Магир кроме многих забот, возложенных Аллахом на спину мою, важен был ты! Клянусь Аллахом, я предлагаю последний раз. Пойдем со мною! Разве не слышишь, ты, как новые дороги зовут тебя? Больная улыбка коснулась губ Магира – Нет, почтенный Ашир. У мужчины одно слово! Прощай, да будет с тобой милость Аллаха! Старик сокрушенно качнул головой – Магир, ты, еще юнец против моих лет, а уже серебро в твоей голове! Ты не раз вспомнишь меня и проклинать будешь день, когда отринул от сердца своего мои слова! Прощай, человек дороги! С этими словами, он, поднялся и скрылся за пологом, заменяющим дверь. Магир увидел, что в предрассветном сумраке, навстречу караван-баши двинулись две тени, видимо воины охраны. И смутная тоска, словно утренний туман на землю, опустилась на его бесстрашное сердце… Аталык еще только лишь просыпался. Лениво зевая, менялись стражи у крепостных ворот, надсмотрщики – мухтасибы начинали обходить улицы и караван сараи, стремясь узнать, были ли происшествия этой ночью. Старый Дахир проснулся задолго до появления солнечных бликов. Он сидел в своем скромно убранном покое и то перебирал четки из палисандра, то бесцельно перекладывал свои книги, собранные им за долгие годы. Никто не должен был знать или догадываться, что происходит в душе этого лукавого старца, с каменным сердцем и давно поросшей мхом душой. Да и самому себе, Дахир страшился это сказать. А самое страшное, для Дахира, заключалось в том, что страх и тревога начали заползать в сердце его. Он начал уставать, этот, познавший всю изнанку жизни, старик. Уставать от вида пыток, крови казней. От бесконечных интриг, которыми наслаждался ранее. Порой, по ночам, в кошмарных видениях, приходили тени прошлого, то безликие, безглазые, то принимавшие очертания тех, кто ушел в царство теней его стараниями и молитвами. То, он, видал своих покойных братьев, тайну смерти которых знал один, то бесконечной чередой шли люди дороги, сгинувшие на кожах казни, пропавщие без вестно. Кто полз, волоча переломанные на пытках ноги, кто слепо двигался, без кожи, содранной умелыми палачами, кто дышал холодом могилы, маня за собой старого Дахира. И сегодня ночью демоны прошлого опять помутили сон и спокойствие старика. В силу этого, сотворив, рано утром, молитву старый Дахир и сидел в своем покое. Пришедшие к нему с утра надсмотрщики- мухтасибы уже известили о том, что ночь в Аталыке прошла спокойно. Дворцовый смотритель – чауш, кланяясь, и избегая смотреть в глаза, подобострастно рассказал, о том, что трапеза утренняя скоро будет на столе. Внезапно отдернулся полог и вошедший начальник дворцовой стражи, седой, плечистый кашкаец, низко, кляняясь произнес хриплым басом – Прости, о почтеннейший везир, милостью Аллаха я прошу прощения за то что осмелился побеспокоить, но..Старик с каменным лицом едва бросил на него взгляд – Чего ради, ты тревожишь в столь ранний час слух мой?! Воин хрипло пробасил – Богатый караван-баши, из Кашгара, Ашир ибн Муслим, желает усладить слух твой беседой, с глазу на глаз. И хочет, он, дабы, ты, свое благосклонное внимание и время драгоценнейшее, уделил ему! Дахир почти незаметно перебрал четки – Караван-баши? Из Кашгара, Ашир?! В столь ранний час? Бог в доме, гость в доме!! Скажи, что бы трапезу подавали не медля и проси его осчастливить мой бедный кров лицезрением его и речами его. Вошедший в покой Дахира, старик, в одежде караван-баши, поклонился по обычаю, поприветствовал хозяина и присел, увидев приветственный жест старого царедворца. Дахир широко улыбнулся – Гость в доме, бог в доме! Раздели со мной трапезу, почтеннейший! Ибо, Аллах велел делить с гостем даже ломоть черствой лепешки и глоток воды из родника! Гость ответил благодарственным жестом и сотрапезники приступили к еде. Когда достархан был убран, Дахир обтер руки, так же как и гость, совершил омовение лица и спросил – Что привело тебя в столь ранний час, почтенный? В порядке ли караван твой, не нанес ли кто обиды почтенным гостям?! Караванщик, не спеша, уселся поудобнее и медленно улыбаясь, ответил- Все в порядке, почтенный хозяин. Сыты кони наши, с успехом проданы товары, привезенные из Кашгара, Аллах свидетель. Нет обиды в сердцах наших. А привело меня к тебе одно обстоятельство, что камнем лежит на сердце моем и не дает покоя душе моей! Дахир, сокрушенно, цокнул языком – Слух мой устам твоим, почтенный! Клянусь Аллахом, я, готов разрешить сомнения души твоей и сердца твоего! Что за печаль в сердце твоем?! Гость улыбнулся и с каким то, глубоко затаенным чувством произнес – Сердце мое жаждало лицезреть тебя, о почтенный Дахир. Ибо известность твоя, и слух о тебе, коснулись слуха правоверных в разных землях! Чуть польщенный, царедворец, улыбнулся – Аллах свидетель, но недостоин я такой славы и почитания! Что же возжелало сердце твое, почтенный?!. Караван баши развел руками – А жаждал я лицезреть тебя, о почтенный визир, эмира Арбиля, по той причине, что не рождался еще в мире правоверных, негодяй, подобный тебе, такое порождение гиены и шайтана! Такой человек, в ком сплетались бы в столь гнусном сожительстве подлость и низость души! Дахир окаменел от неожиданности. Сперва, он, решил, что нежданный гость внезапно лишился рассудка и осмеливается говорить дерзости в лицо хозяину. Но глаза караван баши сверкали ненавистью и откровенным презрением. С трудом сдержавшись, везирь улыбнулся – Что слышу я, почтенный караванщик..?! Ты, осмелился оскорбить хозяина дома, с которым преломил хлеб? Да знаешь ли, ты, что за подобную дерзость.. Гость перебил его весьма не почтительно -Знаю, но не страшусь! Ты, можешь сейчас отдать приказ и меня отправят в руки стражей, а затем палачей?! Мои воины получили приказ, если я не выйду отсюда через три четверти часа, брать дворец штурмом. Они готовы к бою в любой миг! А твои стражи еще потягиваются, сбрасывая остатки сна.! Ты, отдашь приказ перехватить караван по дороге, но меня уже ждут извещенные воины! Дахир, в бессильной злобе стиснул четки. Ах проклятый караван – баши! Он предусмотрел все. Старик стиснул зубы – Так кто ты? Что привело тебя в дом мой? Как, ты, осмелился переступить порог этот, ты, столь люто ненавидящий хозяев? Что нужно тебе?! Ашир чуть скривил губы – Я, караван -баши, из рода в род! Но, сам эмир Кашгара преклоняет слух свой к устам моим! Совсем не давно, волки, которых рассылаете, вы, люди дороги, пытались учинить смуту и резню в Кашгаре! Но Аллах покарал их! Затем, вы, пытались стравить братьев – эмира Кашгара и эмира Коялыка, зная, что шайтан давно посеял между ними рознь! Мой господин, эмир Кашгара, великий Махмуд ибн Юсуф, велел передать тебе, что лишь почувствует ваше дыхание в славном Кашгаре, то глотка ваша ощутит как стиснет ее наша длань! От ярости, каменное лицо Дахира посинело и стало смахивать на маску смерти. Старый хитрец, лишь в бессильной ярости глотал воздух пересохшим ртом. А свирепый гость безжалостно продолжал – Я знаю, что владыки ненавидят друг друга! И может быть не взялся я говорить, столь дерзновенные слова хозяину дома, с которым разделил трапезу! Но два сына моих погибли! Погибли в Узун – харе. Два года назад, и смерть они приняли от руки подлых убийц, посланных тобой и твоим господином эмиром Арбилем ибн Тобчи! И еще, послушай на прощание! Вы, с твоим эмиром сеете рознь, смуту, семена шайтана, щедро разбрасываете по земле! Придет время и яд ваш отравит вас самих. Вы, захлебнетесь им, перережете глотки друг другу! Я стар и могу не увидеть этого, но Аллах видит все! Прощай же, почтенный хозяин, достойный, выкормыш иблиса! С этитми словами, гость стремительно, не по стариковски, встал и едва заметно склонив голову, покинул покои страшного старца, окаменевшего от ненависти и неожиданности. От бешенства у Дахира потемнело в глазах!! С хриплым рычанием, он, метнулся на двор, готовый отдать немедленный приказ воинам и остановился, словно споткнувшись. Проклятый Ашир не солгал. Воины, охранявшие караван, словно почетная свита, окружили дворец и были внешне беспечны, но Дахир заметил, что ладони их лежат на рукоятях сабель и древках копий, а лучнки готовы вырвать стрелы из колчанов любой миг..И уже сидя в седле, обернулся Ашир и встретились глаза. Его и Дахира. И прощально крикнул караванщик – Помни слова мои! Придет день и пробьет час твой, почтенный хозяин! Дахир повернулся и ссутулившись, медленно, вернулся во дворец. Но не успел он дойти до своих покоев как его нагнал дворцовый мухтасиб – Почтенный! Великий эмир Арбиль требует тебя к себе и не медля! И тихо прибавил, оглянувшись – Давно такая ярость не посещала сердце повелителя! Арбиль едва взглянул на своего старого слугу и поигрывая рукоятью кинжала, указал ему на стол – Мой верный, Дахир! Слуга только что ушедшего с караваном купца передал мне вот это! Сказав, что этот дар ему велел вручить эмир Коялыка! Вручить мне! Подойди же и оцени его! Дахир подошел к столу и остолбенел. К письму коялыкского эмира была прицеплена тонкая петля, сплетенная из серебрянной крученной нитки. А само письмо было кратким «Аллах свидетель, именно такой дар заслуживаешь ты, почтенный эмир Арбиль, сын Тобчи-хана, славный отпрыск племени чигилей! И уже не сдерживаясь, Арбиль рявкнул – Что стоят все твои интриги?! Все пролитые реки крови, старый Дахир?! Мой старый слуга, не выжил ли, ты, из ума так надежно охраняя меня, что враги осмеливаются на подобную дерзость? Кровь отлила от лица Дахира и он почувствовал пустоту в груди. Повисло страшное молчание. Наконец старик заговорил – О мой повелитель! Пусть сердце твое преисполнится благодати и иссякнет злоба в нем! Не кончается подлунный мир отрогами Кашгара! А, вот весть о дерзости владыки Коялыка полетит быстро! Надо устрашить дерзких и показать, что еще крепко держит рука наша клинок и оседланы кони наши.! Эмир сумрачно кивнул – Говори старик, но знай… же. Если снова перейдет нам шайтан дорогу, то петлю уже вручат тебе, мои мухтасибы и сами примерят, к лицу ли тебе подарок! Дахир оскалил в улыбке желтоватые зубы – К западу, за перевалами..Хамадан..Там давно нет твердой власти. Эмиры бьются друг с другом. А город – в сердце троп караванных! День улыбался миру, когда Магир выехал из Аталыка на своем коне. Как прекрасны были предгорья, как расцветила весна равнину.!!!! Человек дороги бешено погонял коня. Внезапно, он, остановился и принюхался. Как же напомнил этот запах ему детство, так давно ушедшую жизнь.!! Магир внезапно упал в молодую, сильно, пахнущую траву. Давно уже ветер странствий, годы и невзгоды, выжгли и высушили в сердце его слезы. А теперь, он, молча катался по траве и почему то влажным было его лицо..Были ли это слезы или влага от недавно прошедшего весеннего ливня? Кто скажет об этом?