Я лежу на мягком кожаном шезлонге с закрытыми глазами и нежусь под утренним солнцем. Наша вилла очень удачно расположена у самого Черного моря, поэтому медовый месяц мы решили провести именно тут, зачем лететь куда-то далеко, когда собственный рай практически в шаговой доступности? Я люблю это место с самого первого дня нашего совместного отдыха здесь, люблю нежиться в разных уголках необъятного мирка нашей молодой семьи Рублёвых.
Сегодня утром я выбрала зону у бассейна, и мне нравится, как солнце ласкает кожу, как ветерок щекочет меня, как расслабляется все тело, уставшее от бессонной ночи в объятиях моего великолепного мужа. Подумав о нем, я улыбаюсь, чувствую, как по телу пробегает волна желания, выталкивая на поверхность кожи чувствительные мурашки.
– Светлана, перенесите зонт поближе к Алисе, неужели вы хотите, чтобы она сгорела на солнце?
Голос Игната, моего Игната, как всегда властный, но мягкий. Я помню этот голос вот таким с самого первого слова, которое он произнес при мне, в тот памятный день юбилея моего отца. Вслед за словами я чувствую, что надо мной появилась тень, значит, зонт уже перенесен, и ласковая рука Игната ложится на мой живот, начинает скользить по мне. Хочу открыть глаза, но ленюсь, просто переворачиваюсь, чтобы эта рука оказалась на спине и ласка продолжилась. Несколько минут он гладит меня, после чего я слышу, что он ложится на соседний шезлонг.
Игнат – новый компаньон моего отца, появился в нашей жизни из ниоткуда, просто пришёл на пышный банкет в честь пятидесятилетия папы и сразил его своим виденьем бизнеса, свежими идеями сбыта металлоизделий за границу и своей грамотностью в вопросах конкуренции и выбора партнеров.
Я люблю вспоминать всю цепочку событий своей жизни после появления в ней Игната, поэтому сразу переношусь мыслями в тот день. Моя жизнь до Игната является мутной консистенцией взращивания во мне нравственной, всесторонне развитой и грамотной личности. Мой отец искренне желает, чтобы я достойно продолжала его металлургический бизнес, расширяла его, вызывая в нём гордость за своё единственное дитя. За годы бесконечного обучения у разных действительно великих педагогов я хорошо научилась всему, кроме любви, от которой меня аккуратно и настойчиво оберегали, возможно, именно поэтому я и потеряла голову, познакомившись с Игнатом.
…Он подходит сзади и накрывает мои плечи пиджаком:
– Я не хочу, чтобы такая прекрасная девушка замёрзла, пока любуется на звезды…
…Он стоит у стены и нажимает на кнопку выключателя, свет вспыхивает, щелчок – половина ламп гаснет, еще один – остается только бархатный свет светильников, еще щелчок – и комната снова залита светом:
– Я даже не знаю, при каком свете вы мне нравитесь больше, вы прекрасны при любом освещении…
…Он бережно ведет меня до моей комнаты, бледнеет, оборачивается, видит, что коридор пуст, дрожа всем телом, прижимает меня к себе и впивается в мои губы, даря мне первый в моей жизни поцелуй. Я чувствую, как пол под ногами обрывается, и я кружусь в невесомом пространстве, испуганно вкушая новое чувство, которое заливает моё тело той же дрожью, которая исходит от этого мужчины. Игнат обхватывает мою шею своей горячей рукой, запускает пальцы в волосы и держит мой затылок, не давая мне шанса спастись от того желания, наличие которого я до этого и не подозревала в себе. Жар растёт, разливается по моей крови, и я обхватываю его руками, которыми пыталась оттолкнуть его за мгновение до этого, мои ладони чувствуют твёрдую мускулатуру его спины под тонкой рубашкой, я непроизвольно впиваюсь ногтями в его поясницу, и он глухо рычит прямо в мой рот, прижимает меня к стене. Неожиданно анатомия мужского тела, изучаемая мною несколько лет назад, обретает плоть и кровь, оказывается вполне реальной и твердым бугром упирается в мои бёдра через его брюки и подол моего легкого платья. Изучая это всё в теории, я не предполагала, как сильно это может затуманить рассудок на практике. Я выгибаюсь ему навстречу, издаю полустон-полувздох в его горячие уста и, не отдавая себе отчета в действиях, тяну край его рубашки, чтобы прикоснуться к коже спины без каких-либо препятствий.
Он с усилием отрывается от моих губ, вызывая моё недоумение и ужас, часто дышит с закрытыми глазами, упирается лбом в мой лоб, нежно освобождается от моих рук, целуя каждую в запястья, поднимает свои серые туманные глаза:
– Я не могу позволить себе такую роскошь до тех пор, пока ты не станешь моей женой. Алиса, выходи за меня.
Он опускается на одно колено и вынимает из кармана коробочку обшитую шёлком, плавно открывает и протягивает мне сапфировое великолепие, которое дрожит в его руках, как напуганная птица, судьба которой зависит только от меня…
Я ребенок своего отца, я потеряла маму, когда мне не было года, она умерла от нелепой пневмонии, оставив на память о себе только родинку в форме четырёхконечной звезды на моей пояснице. Папа вложил в меня всего себя, поэтому я никогда не чувствовала себя недолюбленной, поэтому моё раннее замужество немного выбило его из колеи, он не ожидал, что его дочь переедет к другому мужчине в восемнадцать лет, да я и сама не ожидала. Папа не сопротивлялся нашей свадьбе, но и счастья в его лице я не увидела, всю свадьбу он находился в каком-то скорбном оцепенении, вручил нам в подарок документы на новую яхту и уехал раньше всех гостей.
