Я поравнялась с ее величеством, привычно встала по правую руку и оглядела новых претенденток на место фрейлин Великой королевы западного материка. Мы замерли на высоком постаменте у тронов и переглянулись, тая надежду, что новенькие как минимум разбредутся осматривать замок самостоятельно, как максимум просто сбегут от нас, испугавшись… да хоть моего напускного строгого вида. Однако, никто из них даже не шелохнулся, нагло веря в свою исключительную уникальность и смотря при этом исключительно на меня.
Своенравная молодая королева-стерва и ее престарелый король-извращенец, коими их прозвали в народе, не особо интересовали четырнадцатилетних аристократок. В столице вообще правителя, как объект обожания, не жаловали – кому понравится повелитель, в койки которого побывала почти вся аристократия королевства? Независимо от пола, возраста и социального статуса.
К счастью тех же дебютанток, в высшей аристократии существовали два прекрасных принца, вошедших в брачный возраст и являющих собой образцы культуры, красоты и мужественности, качествами, кои чтились милыми дамами от десяти до, наверное, пятидесяти лет. И если кронпринц, имеющий статус сердцееда, даже получив небезызвестное колечко на палец, мог себе позволить флирт с придворными леди. То младший сын короля ассоциировался у всех, кто когда-либо подближался к нему с коробочкой «любовных» конфет, с фразой «Не подходи – убьет!», которую очередной воздыхательнице стоило кричать за пару-тройку метров поодаль от него. Потому как Лорд Оскар, по слухам тех же влюбленных девиц, женщин не переносил на дух и при плохом настроении, а было оно у него якобы постоянно, мог превратить тебя на несколько дней в особо молчаливый камень или дерево, болтать глупости которое не в состоянии. Так, говорят, на территории дворца появляются новые деревья и камни. Вопрос только – кто их считает.
Подходя к главному, следует сообщить, что по все тем же слухам претенденток я была или фавориткой короля, или любовницей кого-либо из братьев, если не всех вместе, а потому считалась конкуренткой для каждой из них, прибывших исключительно для завоевания горячего храброго сердца наследника или холодного непримиримого младшего принца.
По этой причине мы и желали сбежать куда подальше, лишь бы не ощущать на своих шкурках презрительные, осуждающие и наглые взгляды готовых рвать нас и друг друга дам.
– Сегодня твоя очередь проводить экскурсию, – ехидно прошептала я, зная, что сейчас меня будут или прилюдно пытать, или умолять.
Королева, которая к слову была моей одногодкой, перевела тяжелый взгляд на мое озаренное непримиримостью лицо и надула губы, организовав бурную подрывную для моей совести деятельность.
– Уговорю братца взять тебя на скачки, – к счастью она сразу перешла к разумному обмену «полезностями», пропустив бурчание и фразы вроде «ну, Никочка!».
Смысла медлить или торговаться я не видела, тем более именно этого я и хотела – скачки были для меня чем-то вроде очередного отличного от скуки занятия. Не скажу, что была особо заинтересована или же делала ставки, уподобляясь извечной азартности лордов, скорее любила следить за тем, что мне было недоступно. В этом королевстве было слишком много табу и запретов для женщин, особенно таких гадких, определяемых по критерию замужества, к каковым я не относилась.
– По рукам, – я ступила на ступень ниже и провозгласила уже громче и вежливее, чем делала это с подругой, – Милые дамы! Приветствую вас в королевском дворце, – еще один шаг, и стук каблуков по кафелю, сопровожденный ехидными взглядами толпы и смешками, сокрытыми веерами, – в течение следующего часа я проведу ознакомительную прогулку по дворцу. Предупрежу сразу, что через несколько дней вы будете исполнять обязанности уже действующих фрейлин для более честного отбора, а потому вам стоит запоминать все, что я вам сегодня скажу.
После этих слов они почти синхронно приосанились и кивнули, почти не разочаровав меня. В подобные моменты жизни приближенной к королевской семье аристократки я чувствовала себя лучше, пускай в толпе равных по возрасту и внешним данным девушек всегда находились те, кто или отказывался следовать правилам и начинал играть роль царицы, или же, как сейчас, смотрел на меня свысока и шепотом «травил» гнусные подлые шуточки в мой адрес.
А все потому, что основным барьером для восприятия меня, как леди выше по статусу, им служила моя весьма красноречивая внешность. Я всегда отличалась от основной массы идеально-белокожих девушек этой страны, будто назло родившись в той местности, где палящее солнце не позволяло комфортно находиться под ним больше часа, из-за чего кожа у коренного народа была смуглой и совершенно не дворянской для аристократок, привыкших выбеливать ее всеми возможными способами. Второй нетрадиционной неправильностью служил вес, совершенно несоизмеримый с моим ростом и идеалом длинноногих красоток. Этакий маленький пухлый степнячок, вид которого вызывал у всех эмоции от брезгливости, до смешков.
Все это было для меня проблемой в первый год пребывания здесь. Точнее, я назвала бы это чем-то вроде грандиозного несовпадения взглядов и, особенно, идеалов, потому как в моем родном Акифре по-настоящему красивой девушкой считалась пышка с маленьким размером ноги и ростом не больше ста пятидесяти сантиметров, в то время как далекий от моей родины Эданак считал приемлемым только костлявых, длинноногих и статных девушек, желательно не имеющих фигуры как таковой, особенно – выпирающих, цитирую трактат для леди: «провоцирующих мужчин к падению», частей тела. У меня этих самых частей было слишком много, потому, видимо, сильный пол и предпочитал не обращать на меня внимание, «падая» при каждом удобном случае.
