– Как вы смотрите на то, тетушка, чтобы я посетил заводы Демидова да вообще посмотрел, как на Урале дела ведутся? – ну вот, я справился, спросил и достаточно небрежно это сделал, можно гордиться собой.
Блямс! Вилка Елизаветы упала прямо на тарелку, причем бросили ее с такой силой, что хрупкий фарфор только чудом выдержал и не разлетелся на куски.
– Почему тебя так заинтересовали эти заводы, Петруша? Неужели ты сможешь понять, как там все устроено, лучше, чем это сделает доверенный человек? Я могу попросить Алексея Григорьевича все выяснить, да ты своего Гюнтера с ним можешь направить, – я поднял глаза и встретил пристальный взгляд тетки, которым она буквально прожигала меня насквозь, в то время, как ее голос звучал абсолютно спокойно. Молодец, наконец-то, научилась держать себя в руках и не выставлять на посмешище. Я покосился на вилку, лежащую на тарелке. Почти научилась. Но уже куда лучше, чем в первый год нашего знакомства, когда она совершенно не скрывала эмоций. Что только ее больничные дни стоили. Хотя, для меня было весьма странно наблюдать такую эмоциональность, учитывая, что Елизавета все-таки не малолетняя дурочка и всю жизнь провела в гадюшнике, под названием императорский двор, называя его своим домом.
– Потому что я хочу провести там определенные преобразования, но не смогу этого сделать правильно, если не буду видеть все воочию. И да, я вполне могу разобраться как работает там все, включая работу механизмов. Вы же сами признали, тетушка, что за свои художества Демидовы достойны любого наказания, а также заверили меня, что это наказание я определю сам. Демидовы же в свою очередь согласились с вашим решением, и обещали хорошо себя вести и не возражать. К тому же все преобразования будут проводиться за их счет. Казна от этого только выиграет.
– Я прекрасно помню, какое решение я приняла, и не собираюсь от него отказываться, потому что не считаю его неправильным, – Елизавета подняла злополучную вилку и принялась вертеть ее в руке. – Но я не понимаю, зачем тебе самому туда ехать, подвергая свою жизнь и здоровье совершенно ненужной опасности.
– То есть, вы хотите сказать, что, путешествуя по Российской империи я могу подвергаться опасности? – я прищурился, продолжая свою игру в гляделки с теткой. Сегодня мы ужинали наедине, потому что Разумовский куда-то уехал по делам, а какого-то нового фаворита у Елизаветы пока не наблюдалось.
– Разумеется, я не хочу этого сказать, – она тут же дала заднюю. – Хорошо, я подумаю над твоим предложением. В любом случае, эта поездка состоится не ранее, чем пройдет твое обручение, и при условии, что не случится каких-нибудь сдвигов в делах с этим выскочкой королем Фридрихом, – она поджала губы и, не глядя, протянула руку с бокалом назад. Подбежавший слуга тут же щедро плеснул в него вина, а подоспевший бледный юноша с возвышенным лицом поэта, припал к бокалу, делая из него крохотный глоток. Меня передернуло. Пусть уж лучше траванут, чем за спиной будет стоять вот такой вот анализатор ядов.
– Кстати, что там насчет Саксонии? Есть какие-то подвижки? – я вернулся к прерванному ужину, потому что действительно жрать хотел. Не так давно вернулся из Ораниенбаума, где все подготовительные работы, наконец-то, завершились и оставалось лишь провести непосредственно ремонт, но с этим справится и бурчащий Растрелли, которого я за шкирку притащил на мою стройку и приказал что-нибудь с этим сделать, учитывая наличие множества разных новых элементов в виде труб разного диаметра, которыми дворец был буквально напичкан.
– Пока нет, – Елизавета отпила вина и слегка наклонилась, чтобы положить себе мяса с горошком. Когда мы ужинали наедине, она предпочитала ограничивать количество слуг. С одной стороны, это заставляло совершать некоторые самостоятельные действия, например, самой накладывать себе еду. С другой же… Я с трудом оторвал взгляд от груди, которая, казалось вывалится из декольте, когда императрица слегка наклонилась. Что ни говори, а формы у тетки охренительные. Вот только зачем так демонстрировать их родному племяннику? Этот вопрос у меня, похоже, навсегда останется без ответа. – Фридрих успокоился, захватив Саксонию, и теперь они видите ли не знают, что делать, – она фыркнула, напомнив мне мою кошку. – Август, скотина, открестился от проблемы, отдав эту завоеванную область в качестве приданного Мари. Но, ваша свадьба еще не состоялась, так что считать Саксонию захваченной территорией Российской империи преждевременно. Но тогда вроде бы Австрия должна уже вмешаться. Но Мария-Терезия тянет, потому что свадьба все равно состоится, как только вам исполнится семнадцать и наши попы перестанут изображать из себя праведников и уже поженят вас, наконец, – Елизавета раздраженно скомкала салфетку, которую в этот момент подносила ко рту. Это было для нее больной темой, потому что Синод уперся и не в какую не желал ради нас с Марией пойти на исключение и сыграть свадьбу пораньше. – А в этом случае можно и в дипломатию поиграть.
– А разве Австрия не должна и нам всячески содействовать, согласно договоренностям? – я, подумав, тоже положил себе мяса.
