Инта, сентябрь, 1978 год
– Вечно все из-за тебя! – бубнил, сидя на кровати, друг детства. – Я же говорил, что не получится из меня путешественник, не пройду я эти пищевые испытания! И школу пропустили, только линейку и запомнил! Мама теперь сердится…
«Ох уж эти мальчишки», – думала я, возвращаясь из таких приятных, охватывающих, теплых лап сна. Выходить из него не хотелось, несмотря на ощущение любопытствующего страха. Все же было так идеально спланировано, даже грибы собирать не пришлось, такая удача росла прямо на дереве! Жаль, походный отцовский ремень не до конца проварился – его наши родители использовали по назначению уже после того, как нас обнаружил грибник и экстренно доставил в инфекционное отделение. Радовало одно: мне приснился тот самый сон с преследующим меня и повторяющимся действом. Несмотря на возникающие в нем пугающие образы, после него почему-то всегда улучшалось настроение.
– Сколько уроков пропустили… Теперь еще месяц целый торчать в больнице… Тебе хорошо, ты все сразу запоминаешь… – сетовал однокашка, доев свою булочку и принявшись за мою. – Будешь? – спросил он как бы между прочим и, не дождавшись моего ответа, откусил большой кусок.
«Вечно он ноет», – размышляла я, глядя, как джем из булки, которую он лопал, падает на пол и растекается.
Так всегда: я, вдохновившись библиотечными книгами о дальних странствиях и приключениях, придумываю какую-то авантюру, в которой герои, обязательно претерпевая лишения в скитаниях, борются с трудностями, испытывая себя и не сдаваясь, выживают в самых невероятных условиях! А тут – всего лишь подготовка к походу в запрещенный родителями местный лес. И всего-то пара поджаренных на костре грибов чага…
«Да и вообще, кто компас уронил в реку? – думала я, глядя, как друг детства жадно доедает мою порцию больничного ужина. – Вообще с ним одна сплошная невезуха».
В памяти всплыла ежегодная дворовая парусная регата. «Так опозориться… Две недели прятали доски за гаражами, собирая плот», – продолжала вспоминать я, глядя, как варенье от булки стекает на простыню.
Регата проходила каждую весну и осень за городской помойкой нашего северного городка Инта и собирала всю местную детвору для состязания в гонке на плотах по разливающейся в это время года огромной луже на старом заброшенном заводском поле. Довольно часто эти дворовые игры оканчивались простудными заболеваниями. «Яхтсмены», застигнутые чьим-то родителем с береговой линии, получали предупреждение о физическом воздействии с дисквалификацией в дальнейшем заплыве.
В тот памятный день невезучесть нашей азартной команды начинающих любителей парусного спорта достигла своего апогея. Не успели мы расправить нарисованную пиратскую символику на самодельных бумажных парусах, как неизвестно откуда взявшаяся посреди «реки» крыса, балансируя на деревянном колышке, заприметив лидирующий плот, собрала последние силы и что есть мочи прыгнула на кажущийся ей спасительным «остров», точечно попав на спину не ожидающего сего действия «кормчего»1.
– Это, наверное, чемпион крысиный. Вот так прыгнул, прям на спину, гад… Что же ты не укрощала ее, а прыгнула в воду? Ты же будущий укротитель, вот бы и тренировалась себе на здоровье, начала бы с нее, – сидя на берегу и выливая из сапог холодную воду, оправдывался мой друг, тот самый любитель больничных булок.
– Ты думаешь, он тоже спортсмен? – трясясь от холода и наблюдая, как по брошенному нами плоту под несмолкаемый хохот дворовых мальчишек бегает испуганная крыса, спросила я, вспоминая, как, словно иерихонская труба, возвещающая о прибытии дорогого гостя, орал мой «шкипер»2, мечась по нашему суденышку и снося все на своем пути.
– Да мне все равно, из-за нее теперь насмешек не оберешься… Я не Дед Мазай3, а это не заяц, – продолжал сопеть, собирая мокрые пожитки, несостоявшийся пират.
Я посмотрела на друга детства: разве виновато несчастное животное, попавшее в такую ситуацию и не ожидающее такого «радушного» приема?
– Крысы обычно покидают корабль, а не капитаны, – вдруг важно произнес друг. – Покидают, и корабль перестает тонуть, – еще более пафосно добавил он услышанную явно от кого-то из взрослых фразу, продолжая натягивать мокрые сапоги на голые ноги.
– Побежали быстрее, пока родители не вернулись. Успеем просушить одежду, отважный капитан, – сказала я.
И мы под несмолкаемые шутки других участников дворовых игр посеменили в сторону дома.
Этот казус еще долго вызывал смех и подтрунивания над нами от местной детворы. Чтобы избежать вечерних посиделок во дворе, мы и решили отправиться в тот злосчастный поход. Инициатором всех наших детских затей, как всегда, выступала я, пускаясь в очередную авантюру с шашкой наперевес, а чуть позади за мной уныло плелся мой «голос разума», верный оруженосец.
Больничная простынь была безвозвратно испорчена, пятна от варенья стали еще больше. Я сползла с кровати под несмолкающий бубнеж несостоявшегося мореплавателя и побрела к окну. Прислонившись лбом к стеклу, силилась через пелену дождливой мороси, окутавшей больничный двор, рассмотреть происходящее. Погода за окном была промозглая и ветреная, неделю шли проливные северные дожди. На голых ветках деревьев, словно нанизанные на леску, застыли капли дождя.
