«Хорошо иметь домик в деревне!» – думала я, направляясь к новому пристанищу, неожиданно полученному в наследство. Старый автобус, еще помнивший Советский Союз и годы Перестройки, уныло отсчитывал колдобины на еще более древнем асфальте проселочной дороги, увозя меня прочь от цивилизации и ее благ.
Сидя на облезлом сидении, обхватив руками тощую сумочку, таившую в своих глубинах телефон, кошелек и документы на новые владения, я пыталась не поддаться тряске и старательно любовалась на мелькавший за окном пейзаж сельской местности, пришедший на смену лесополосе. Хотела отвлечься, но получалось плохо, особенно когда, подпрыгивая в очередной раз на ухабе со второй сумкой, зажатой между ног, больно ударялась пятой точкой о сиденье, твердое, как гранит.
Куда ни глянь вдаль тянулись поля. Где-то далеко, за пару-тройку километров в сторону от дороги, маячил темный лес. Густой и наводивший на мысль о домике бабы Яги и болотах водяного. К слову, болота здесь и правда были. Я смутно помнила об этом, как и о своем приезде, состоявшемся несколько лет назад, в деревеньку с искрометным названием Северные Ложечки. Еще хуже помнила бабушку, приходившуюся родной сестрой матери моего отца.
Старушка была вредная и одинокая. Мы побывали у нее всего однажды, когда мне исполнилось восемь. И с тех пор не общались. Ни я, ни отец. Одного раза и впечатлений хватило надолго.
И вот, словно гром среди ясного неба, это наследство. Домик в деревне, появившийся так кстати и так вовремя, но что и говорить, очень неожиданно.
Нет, жить там я не собиралась. Девочка я городская, люблю интернет и удобства. Так что ехала я в эти Ложечки с целью посмотреть наследство, оценить домишко, пожить там с неделю-другую, а потом продать этот подарок судьбы хоть кому-то и за какие-то деньги.
Вместе со мной в автобусе ехало несколько бабулек, то и дело бросавших в мою сторону любопытные взгляды. Одна старушка, с лицом, сморщенным, как моченое яблоко, везла козу, и всю дорогу от остановки, держала рогатую обеими руками, сетуя на тряску. И бабка, и коза, обе смотрели на меня с удивлением, особенно выделяя мои ноги, или точнее, туфли на каблуке.
Да я и сама уже была не рада, что надела их. Но, слава богу, в сумке были кроссовки. Так что сразу по приезде в Ложечки, едва сойду с автобуса, переобуюсь в более удобную для этих мест обувку.
Ехать пришлось долго. К тому времени, когда автобус привез меня в пункт назначения, сошли все старушки, и я тряслась в гордом одиночестве, уже не любуясь видами, а мечтая, чтобы дорога закончилась.
И вот мечта сбылась.
Остановка в деревеньке состояла из навеса и деревянной лавки. Сгрузившись, посмотрела вслед отъехавшему «пазику», затем села на лавку и зарылась в сумку, извлекая на свет божий кроссовки. Быстро переобулась, сунув туфли в пакет, и закинув сумочку через плечо, встала и посмотрела на деревню.
Что и говорить, Ложечки меня не поразили. За столько лет здесь, полагаю, мало что изменилось.
Одна единственная улица вела меж домов, часть из которых оказались заколоченными. Еще часть выглядели так, словно их давно было пора не то что заколотить, но снести врагам назло. Но встретились и несколько вполне приличных, с белеными стенами и резными ставнями на окнах.
Шагая вперед и волоча за собой сумку на колесиках, глядела в поисках нужной таблички с номером дома. Как назло, не встретила ни единой живой души. Зато меня пару раз облаяли собаки, а один раз дорогу перебежала стая гусей или уток. Вот точно сказать не могу, так как не разбираюсь в этом.
Солнце палило нещадно. Я плелась, вертя головой и держа в памяти номер дома, такой же унылый, как и деревня.
Тринадцать. Да. Именно тринадцать. Зато не пропустишь. Но нумерация в этих Ложечках была странной. Не то, что в городе. С одной стороны встречались дома и с четными, и с нечетными цифрами, ломавшими привычную нумерацию улиц. А потом мне повезло.
Старика заметила, когда выходил за калитку. Седой, высокий, в теплом кожухе, и это несмотря на жару, дед старательно забивал табаком трубку и явно собирался присесть на лавку, стоявшую у забора. Завидев меня, он удивленно приподнял седые брови, но дело свое не оставил. Я же, вдохновленная первым жителем Ложечек, рванула вперед, чтобы расспросить о доме номер тринадцать.
– Дедушка, добрый день! – произнесла с улыбкой, встав рядом.
Меня смерили взглядом, затем кивнули.
– Добрый, – последовал ответ.
– Не подскажите, где здесь дом номер тринадцать? – спросила я.
Очередной взгляд показался мне более внимательным и любопытным.
– А тебе зачем?
– Так я приехала в наследство вступать, – сообщила старику. – Серафима Геннадьевна была моей родственницей.
– Вот, значит, как? – он принялся раскуривать трубку. – Значит, внучка? – предположил, а сам посмотрел как-то подозрительно, словно и не рад был моему появлению в Ложечках.
– Почти, – не стала вдаваться в подробности.
– Ну, пойдем, проведу, – он тяжело поднялся на ноги. – Покажу, что да где.
– Буду вам очень признательна! – я снова взялась за ручку сумки, и мы пошли. Дед впереди, я за ним следом, словно хвостик.
