Лицо незнакомой женщины загородило солнце. Она подслеповато щурилась, а потом ткнула в меня палкой.
– Ай! У-у-у… – заскулил я от обиды и бессилия.
– Какой ты страшненький! У нас в лесу отродясь таких не было.
Я заплакал.
– Стыдно, бабушка, маленьких щенков обижать.
– Да ты уже говоришь?
– У-у-у! Гав! И-и… – заскулил Цер прямо мне в ухо.
– А он чего?
– Есть хочет.
– Ну, мамка придет сейчас и покормит.
– Я один здесь, без мамки.
Цер пустил слезу, горестно нечленораздельно стеная. Он пока не умел говорить, зато я изъяснялся за нас обоих.
– Ну, пойдем тогда со мной. У меня недавно волкодав помер от старости. Будешь вместо него дом сторожить, за хозяйством присматривать.
– А ты кто?
– Я добрая бабушка, которая тебя покормит.
– Гав! Гав! – радостно залаяла моя вторая голова.
«И когда же он говорить научится или хотя бы громкость контролировать?»
– Полезай ко мне в подол. Продрог, бедненький. Давно тут?
Я дрожал всем телом и непременно замерз бы насмерть от утренней росы или от жажды, если не пошел бы пить росу.
– Ночь и день и еще ночь.
Подол старухи оказался грязен от вчерашней стряпни и сегодняшних грибов.
– Да, вы церберы, живучие. Обычный собак помер бы давно.
Я стал согреваться и почти уже не трясся. Теплый живот моей нежданной спасительницы действовал умиротворяюще. Я все это время почти не спал и теперь в пол уха слушал стариковское ворчание. Оно напоминало мне шумное бульканье реки в подземелье, где было наше с мамой логово.
– Как зовут тебя? – я устало зевнул и закрыл глаза, глядя сквозь потертую ткань на мелькающие деревья.
Цер перестал поскуливать и дремал, запрокинув голову.
– Меня? Сия, можно тетя Нуна или бабушка. Но при посторонних зови меня «Великая Мать». Так меня больше уважать будут. Есть у меня своеобразная клиентура, ученики есть, провожу консультации как удачно выйти замуж, организовать секту…
Женщина еще долго и однообразно вещала о своих делах, но до моего сознания ничего не долетало.
Я проснулся на уютном матрасике из овечьей шкуры. Передо мной стояла миска со странным молоком. Я сразу понял, что его дало травоядное. Стоило только приблизиться к новому лакомству, как Цер стал жадно облизываться и рванул к вожделенной тарелке.
Тяжело быть самым умным в семье, особенно когда у вас всех одно тело. Через секунду я обеими своими головами лакал молоко, стоя в нем передними лапами.
– Ш-ш-ш! Мяу! – послышался сзади громкий недовольный голос.
За моей спиной стоял большой, черный и очень злой зверь. Он занес над моей головой лапу с кривыми когтями. Животное явно собиралось веролоно убить голодного щенка.
От испуга сработал инстинкт самосохранения, который есть у всех церберов. Я подлетел вверх и перенесся на большой шкаф с посудой. Мокрые лапы оставляли следы на отполированной поверхности ящика.
Сверху хорошо было видно, как черный зверь ударил по миске лапой и перевернул ее, прямо себе в морду.
Обе мои головы смеялись так, что пришлось сесть, чтобы не упасть.
Черный принялся лакать с пола пролитое молоко, глядя на меня злыми желтыми глазами. Слизав всю лужу, он неожиданно прыгнул на шкаф, схватил меня за спину, но я вырвался. Что тогда началось…
Я в ужасе метался по маленькой комнате с крепкими стенами из литого камня. Везде, куда бы я не попал, меня настигал черный зверь и царапал. На пол летели тарелки с орехами, пучки сушеных трав, длинные гирлянды из грибов, нанизанных на нитку.
– Ах! Что это вы тут наделали! Хорошо, что я вас в горницу не пустила!
Мы даже не заметили, как Сия появилась на пороге дома.
Черный зверь мигом закрыл клыкастую пасть, поджал уши и опрометью бросился на улицу. А я так и остался висеть на одной лапе под потолком, зацепившись за крюк для сушки припасов.
Старуха сняла меня.
– Как ты туда забрался?
– Он хотел меня съесть!
От испуга обе мои головы лили слезы и ревели навзрыд.
– Не плачь, маленький. Пес должен быть смелым. Он тебя оцарапал! А, стервец! Накажу его по всей строгости.
От обещаний, что обидчик будет наказан мне полегчало и я выдержал все лечебные компрессы, что ставила ведьма на раны. Но Цер продолжал скулить, пуская слюни носом.
Тогда женщина первый раз взяла меня в жилую часть дома. От любопытства моя вторая голова сразу успокоилась. Это было жилище настоящей ведьмы. Тогда я этого не понимал, но с возрастом осознал, насколько мне повезло.
Она пронесла меня по всей большой горнице, показала, что хранится за шторкой, в шкатулке, рядом с печкой. Было очень интересно, но Цер все испортил, слопав красную бусину, которую слизнул со стола.
Оказалось, что бусина эта светится в темноте, да так, что моя глупая вторая голова сияла через нос, глаза и уши. Этот камушек пренеприятно пек живот, а потом еще сутки из-под хвоста сияло так, словно я в костер сел. И еще сутки распространял «пыльцу фей», как называла ведьма конечные последствия.
Сразу после проглатывания бусины, старуха рассердилась и выселила меня обратно в чулан, сообщив, что поговорит со своим Котом. Это он, мол, так играет – не рассчитал силы, поэтому напугал меня.
Я слышал, как на крылечке Сия дает наставления своему игруну-садисту.
– Это наш новый пес. Он будет дом охранять. Вырастет когда – вообще чудовище будет, вот отмстит тебе, вот увидишь, если продолжишь его обижать.
