Меня избрали мэром Якутии. Ей Богу, для меня это было такой же неожиданностью, как и для вас. Во-первых, я никак не мог понять, почему мэром, ведь Якутия – это республика и при том самая обширная в нашей стране – тогда уж губернатором. Но нет. Мои сомнения довольно скоро разрешились. Оказывается, в Якутии есть город Оарон. Кажется, но в этом я всё-таки не до конца уверен, это её столица. Вот туда-то я был избран мэром. Собственно, никакой заметной для меня предвыборной компании не было, просто моя жена вынула из ящика письмо, прочитав которое, я узнал о своём назначении. Ну, выбрали или назначили – для меня лично значения не имеет. С одной стороны, конечно, немного странно, ведь трудно представить себе человека более далёкого от политики, чем я. А с другой… Что тут удивительного? Я недавно из одной астрологической передачи по телевидению узнал, что родился в день популярности. Вот ведь подгадал. Ну, и чему же теперь тут удивляться? Но видит Бог, я этого не хотел. Даже совсем к этому не стремился. Жил себе тихо-мирно. С другой стороны… Да разве не заслуживает моя кандидатура такого почёта? Да разве я хуже любого другого мэра? Уверен, любой, кто меня знает, скажет: «Лучше!». Может, это как раз моя ошибка, что я в мэры, и вообще ни на какие такие должности не баллотировался. Может быть, я ошибся в своём призвании? Может быть, моё призвание – послужить народу? Ну, и что ж, что неприятно всё время быть на виду? Надо терпеть. Надо жертвовать собой. Жертвенность – вот основная черта настоящего политика. Сразу припоминается Махатма Ганди, скромность товарища Ленина. А Сталин чем был хуже? У него всё было казённое. Ничего своего. И Гитлер был вегетарианцем. А как скуп был Пётр Первый. В общем, мне не стыдно было попасть в такую компанию. Правда, многие из перечисленных господ, как говорят, пролили немало крови. Но я-то вовсе не собирался её проливать. Может, я хочу стать реформатором, как какой-нибудь из наших Александров. Или, опять-таки как кто-то из этих Александров, собираюсь закончить свою трудовую политическую деятельность уходом в монастырь, а то и вовсе в безродные и безвестные скитальцы. Прям расплачешься, придаваясь таким умильным грёзам о собственном бессеребренечестве и самоотвержении. Нет, послужить народу – это мысль. Пускай и якуту. А что? Ведь там где-то рядом есть и евреи. Целая автономная область. Вдруг мне удастся эту область к Якутии присоединить? Где евреи, там и прогресс. Евреи – дрожжи человечества – известное дело. Ой, чего мы там понаделали бы в этой самой Якутии…
Ну, стали мы с женой смотреть по карте, где этот самый Оарон находится. И название-то у него какое-то подозрительное. То же вроде не якутское, а скорее еврейское. И нашли мы этот самый Оарон на самом что ни на есть Дальнем Востоке. Там – как бы залив. И вот на одном из берегов этого глубокого, и я бы сказал, каплеобразного, залива – внутрь земли широким концом эта капля погружена – этот самый Оарон и расположен. Жена моя в географии гораздо более сведуща, чем ваш покорный слуга. Ну, я её как специалиста и спрашиваю: «Можно ли, мол, в том заливе будет купаться?» Какие-то смутные воспоминания откапывались у меня в мозгу насчёт того, что в Якутии очень холодно. А я, знаете ли, люблю купаться. Ведь как обидно было бы жить на берегу моря и не иметь такой возможности. Жена меня утешает. Говорит: «Мол, проходит там изотерма плюс восемнадцать». Значит купаться вполне можно. А что холодно, так это только зимой. Летом же купаться вполне можно. А зимой и у нас купаются только моржи. Я же – не морж. Нас с женой, правда, когда-то приглашали заняться моржеванием, но мы как-то не решились вступить в столь неожиданный новый коллектив. Моя жена вообще очень настороженно и отрицательно относится к любому и всяческому сектантству. Так что я не морж.
Ну, смотрел я в лупу, смотрел на эту самую Якутию, на этот самый Оарон, и ничего не высмотрел. Карта у нас нашлась не особенно подробная. Кое-где потёртая, физическая. Все эти изгибы, линии, все эти коричневые и зелёные цвета мне ни о чём не говорили. Однако какое-то весёлое чувство в моей душе потихоньку занималось. Давненько я не покидал дома. «Давненько я не брал в руки шашек» – как говаривал Чичиков у Гоголя. Давненько что-то я не был мэром. И что удивительно, даже жене моей это моё весёлое чувство передалось. Уж, казалось бы, ей-то чего радоваться? Провожает мужа в далёкие края, в неизвестно какие условия, сама остаётся на неопределённый срок одна. Может, это она того – подумывала насчёт измены? Или, вернее, замены меня на другого, более подходящего? Ну, нет. Я свою жену знаю. Она не такая. Ей уж и эти-то, подходящие надоели все пуще меня. А потом… Чем я ей не подходящ? Вот же ведь стал мэром. Ну, нет. У женщины, собирающейся изменить, так глазки не светятся. Это она мной гордится, своим муженьком, моими достижениями. Она-то уж лучше других знает, как и чего я достоин. Что там мэром! И от чего меня сразу, например, не назначили губернатором? Ну, это только проформа. Ведь я не был ещё на руководящей работе. Это как бы испытательный срок, ненадолго. Сначала мэром, а через год, глядишь, губернатором. А там…
