Не буду врать, мне до жути страшно.
Я стою на правильном конце помоста, который выдается примерно на десять футов от вершины утеса. Я говорю «правильный конец», потому что есть еще другой, чрезвычайно «неправильный» конец, он неожиданно обрывается на несколько сотен метров выше того, что, пожалуй, можно было бы описать как живописный каньон, на дне которого безмятежно журчит горная река. Прямо сейчас я точно не способен оценить красоту пейзажа. Я понимаю, что – какой бы избитой ни была эта метафора – в прямом и переносном смысле стою над пропастью. Над пугающе настоящей пропастью.
Я пристегнут ремнями, а между ног у меня обвязка. Карабины и зажимы держат пару веревок, как кажется, слишком тонких, чтобы выдержать мой вес (тот факт, что мне даже понадобится страховочный трос, заставляет меня чувствовать себя еще менее застрахованным от любого исхода). Мне кажется, что меня повесили на огромных размеров бельевую веревку, протянутую над каньоном, который с каждой минутой становится все менее и менее прекрасным.
– Улыбнись в камеру, – раздается нахальный голос новозеландца.
Какая камера? Где? И чему мне, ради всего святого, сейчас улыбаться? Я озираюсь как идиот, пересушенными губами изображая лучшую ухмылку, на которую сейчас способен, чтобы запечатлеть ее для потомков.
– Вы уверены, что это безопасно? – спрашиваю я, нелепо, отчаянно надеясь, что эти безумные новозеландцы вдруг, как по волшебству, решат, что это на самом деле небезопасно, и благоразумно предложат вместо этого вернуться в Квинстаун, выпить чашечку хорошего кофе и…
– Плевое дело, приятель.
– Ага, спасибо. (А ведь всем полагается последняя трапеза).
Это просто канатная дорога. Ерунда, ведь правда? Если не считать, что это «Лиса» – самый высокий утес в мире, доступный для подобного «прыжка», а не обычная канатная дорога. План заключается в том, что я разбегусь – да, разбегусь! – по этой скрипучей доске и брошусь вниз, отдавшись на милость не внушающей доверия веревочки, которая привязывает меня к канату. А потом – почти сразу – канат просто кончится. Он кончится. Я упаду с него и – в идеальном мире – меня подхватит другой канат, на котором я пролечу еще порядка 450 метров по воздуху – как бы пугающе это ни звучало – до другого утеса, и все 200 метров над камнями и рекой на дне, как я теперь понял, самого отвратительного каньона, какой я имел несчастье лицезреть в своей жизни.
Стоп, подождите. Упаду?
К настоящему времени я уже совершил несколько «прыжков» с креплениями и всем, что полагается, так что это для меня, скажете вы, пара пустяков. Именно так я и думал. Канатная дорога, какие сложности? И вот оказалось, что много сложнее набраться смелости разбежаться с утеса, чем шагнуть (пусть и без особого энтузиазма) с платформы для банджи-джампинга. Часть меня размышляет, не будет ли проще лечь на брюхо, медленно подползти к краю, уцепиться за него кончиками пальцев и, оттягивая падение до последнего, позорно «стечь» вниз.
