Здоровая бдительность и тяжёлая паранойя – суть синонимы.
Андрей Круз, «Эпоха мёртвых. Начало»
– Очередная чудовищная трагедия произошла во Владимирской области в семье муромских зомби-диссидентов, – вещал с экрана телевизора диктор программы новостей на первом канале. – Отец семейства, упорно пренебрегавший общественной безопасностью, за что был неоднократно оштрафован, внезапно умер от сердечного приступа, обратился и напал на жену и детей. Результат: четыре зомби вместо одного. Вовремя прибывшие на место происшествия полицейские нейтрализовали восставших, но этих жертв можно было бы избежать, если бы умершие носили маски, как это делает семья Ивановых – соседи погибших… – Изображение диктора на экране сменилось и теперь на телезрителей внимательно и серьёзно смотрели мужчина, женщина и девочка-подросток лет двенадцати. На лицах всех троих были надеты кожаные намордники со стальными решетками напротив ртов. Голос диктора за кадром продолжал: – Ивановы не пренебрегают общественной безопасностью и никогда не выходят из дома без масок. Более того, они носят маски даже дома! Наш корреспондент Марина Булкина сейчас на месте в прямом эфире. Марина…
– Константин… – в кадре появилась полноватая брюнетка с каре и в стильном наморднике из замысловато переплетенных хромированных прутьев, закрывавших нижнюю часть миловидного лица. – Только что я побывала в соседней квартире, где сейчас работают полицейские, – протараторила Марина Булкина. – То, что я там увидела – ужасно. Мы не можем показывать такое в эфире… – девушка сделала короткую паузу на миг выразительно изменилась в лице, после чего продолжила с едва заметным негодованием: – Если бы погибшие носили маски, трагедии можно было бы избежать, ведь так, Пётр? – Девушка обратилась к серьёзному мужчине в наморднике.
– Совершенно верно! – ответил мужчина. – Эти антимасочники опасны. Они угрожают себе и окружающим. Страшно подумать, но Николай мог бы умереть в подъезде, или в лифте и напасть на соседей… – мужчина обеспокоенно глянул на жену и дочь. – С этим нужно что-то делать… Так дальше не может продолжаться… На выборах в Государственную Думу я буду голосовать за партию «Живая Россия», которая наконец проведёт закон о превентивной нейтрализации…
– Спасибо, Пётр! – прервала сознательного гражданина девушка. – А что думаете вы, Феврония? – Она поднесла микрофон к лицу стоявшей рядом суховатой женщины средних лет с заплетенными в толстую косу седеющими волосами. Коса спускалась на прикрытое цветастым платком костлявое плечо Февронии и заканчивалась на уровне узкой, как и бёдра, талии.
– Петя всё правильно сказал. С антимасочниками надо что-то делать. Если позволить им разгуливать без масок, Россия вымрет! Вопиющая безответственность! Мы боимся дочь одну в школу отпускать. – Женщина приобняла за узкие плечи девочку, такую же тощую, как и она сама. – У нас в подъезде ещё пять семей таких, как эти Савенковы… Ходят без масок. Надевают только когда полиция рядом…
– Ничего, вот примут закон о превентивной нейтрализации, посмотрим, как эти антимасочники запоют… – добавил глава семейства Ивановых.
– Спасибо, Пётр! – Снова оборвала его девушка-корреспондент и лицо её заняло весь экран телевизора. – А с вами была я, Марина Булкина из города Мурома. – Она улыбнулась из-за хрома намордника и передала эстафету фирменным телевизионно-панибратским: – Константин…
– Марина… – На экране снова появился диктор из московской студии. В этот момент Иван нажал кнопку на пульте и выключил звук.
Закипел чайник.
Иван вытряхнул в глубокую фаянсовую миску «бич-пакет». Вместе с брикетом сушеных макарон в миску выпали два полиэтиленовых пакетика с маслом и приправой. Иван вскрыл первый пакетик, выдавил в миску масляную капельку неизвестного происхождения, затем второй, источавший приторный запах каких-то восточных пряностей с несколькими ярко-зелёными сушёными листочками, похожими на обыкновенную траву, какая произрастает на любой обочине. Тщательно опорожнив пакетики, Иван выкинул их в мусорное ведро вместе с главным, в котором содержался его обед, пакетом – ярким, с изображением аппетитной куриной ножки с хрустящей корочкой, осыпанной колечками свежего лука, веточками укропа, петрушки и ещё какой-то незнакомой Ивану зелени. От одного взгляда на «бич-пакет» рот Ивана непроизвольно наполнялся слюной, которую приходилось часто сглатывать, а в животе начиналось сосущее урчание. Поэтому Иван старался не смотреть на упаковку: вскрыл, высыпал, выкинул.
Пройдя к окну кухни, Иван сдвинул в сторону давно не стираную занавеску, открыл окно. Снаружи у Ивана был сезонный «холодильник» – закреплённая на откосе стенной панели дюбель-шурупами пятилитровая баклажка из-под воды с прорезанной сбоку дыркой в виде перевёрнутой подковы или буквы «U» (чтобы птицы не пробрались внутрь). Отогнув одной рукой кусок пластика, другой залез внутрь баклажки и достал оттуда вскрытую пачку «продукта маслосодержащего», как гласила надпись на упаковке. Вернувшись к столу, развернул «продукт» и отрезал в тарелку тоненький кусочек. Вернул «продукт» в «холодильник» за окном. (Настоящий холодильник Иван уже четыре года как отключал с октября по апрель, – поначалу в целях экономии электричества, а потом и вовсе за ненадобностью.) Сняв с плиты чайник, Иван залил содержимое миски крутым кипятком, накрыл миску крышкой от кастрюли, затем долил в стоявший на столе заварник со вчерашней заваркой, вернул чайник на плиту – поставил на не зажженную конфорку. Зажженную оставил гореть, – газ не по счётчику, можно погреться. Батареи этой зимой были еле тёплыми.
