С ранних лет дедушка говорил мне: «Элизабет, даже настолько незначительная мелочь, как взмах крыла бабочки, может стать причиной тайфуна на другом конце света. Будь внимательнее».
Фрэнк декламировал это всякий раз, когда по своей невнимательности я совершала непростительные промахи и, соответственно, не могла и близко подойти к желаемому результату.
И так день за днем стремительно проходило детство, со временем даровавшее мне заветную мечту: видеть то, чего не замечают другие. Отсеивать необычное от обыденного, а также обличать посредственность в тех «выдающихся» явлениях, которые люди привыкли причислять к чудесам. Возможно, многие найдут подобное занятие ребяческой глупостью, но, благодаря этому маленькому увлечению пристально следить за окружающим миром, моя жизнь – в отличие от рутинного существования большинства сверстников – превращалась в нескончаемую увлекательную игру. Так мне удалось развить одну важную способность, которая и останется со мной до скончания века, – наблюдательность.
Предпраздничный переполох – это и есть та сказочная пора, когда люди с воодушевленными глазами меняют маленькое обжитое пространство на живописный идеал с картинки и общими усилиями преображают обыденность до такой неузнаваемости, что кажется, будто ты и вовсе очутился в каком-то параллельном, фантастическом мире. Мне нравится наблюдать за людьми: как целыми семьями они едут в супермаркет на другой конец города и с нетерпением закупаются праздничным инвентарем в надежде, что в этом году их дом точно станет самым экстраординарным в округе, а атмосфера за его стенами пропитается торжественным уютом и ненадолго станет их личной, непохожей на другие, сказкой.
Вообще-то, все эти помпезные приготовления очень напоминают спортивные соревнования, только горожане борются не за золотую медаль и громкую славу, а за пестрые товары в магазинах и весьма необычное звание самого изобретательного жителя округи. Конечно, наблюдать за таким поединком, стоя в очереди супермаркета в канун праздника, – отдельный вид удовольствия!
С радостными улыбками они украшают жилища диковинной атрибутикой и мастерят непоседливым детишкам слегка неумелые, но очень даже симпатичные и живые костюмы. Я говорю «живые», потому что в эти костюмы, как ни в какие другие, люди вдыхают дух праздника и сами на какое-то время превращаются в действующих лиц, сошедших со страниц волшебной сказки. Организуя необычное торжество, даже самые серьезные и аскетичные взрослые – сами того не ведая – могут запросто отдаться во власть возвратившегося к ним духа детства и азартно спустить все сбережения, лишь бы подарить себе давно ушедшее чувство сказочной эйфории.
Хоть с беззаботной поры моего детства утекло много воды, лично я нахожу нечто потрясающее в том, что, как и прежде, праздник продолжает сохранять свои чудодейственные свойства, а главное – дарить особое предчувствие, что фантазия вот-вот воплотится в реальность.
Всю жизнь я смотрела на этот праздник с ошеломляющим наивным восторгом: мне казалось, что в недрах всех этих незатейливых обрядов и развлечений кроется некая таинственная истина, сакральный корень древнейших традиций и непостижимых постулатов.
Еще совсем маленькой я задавалась вопросом: почему бы людям почаще не украшать свои дома и не облачаться в красивые наряды? Почему бы всем разом не превратить свою жизнь в сказку? Ведь это же так просто!
Лишь с годами, с высоты своих лет, мне удалось проследить одну закономерность: если бы люди норовили преобразить обыденность в каждодневный маскарад – такое понятие, как «особенный» или «праздничный», просто потеряло бы смысл.
Я помню, как умилялась при виде заботливых мастериц-мамочек, которые с любовью создавали своим детям пестрые образы, организовывали веселые гуляния и дарили незабываемое ощущение сказки. И временами жалела, что подобные впечатления мне совершенно чужды. Я никогда не чувствовала материнского тепла и заботы, не дурачилась с друзьями на костюмированной вечеринке, не наблюдала за торжественным сжиганием соломенного чучела, не водила хоровод вокруг ряженого Майского дерева и уж тем более не примеряла новенький костюм к школьному утреннику. А все потому, что родители относились к Вальпургиевым гуляньям с глубочайшим презрением и жгучей неприязнью. Они никогда не разрешали мне выходить из дома в канун праздника.
Мои родители – это бабушка Вера и дедушка Фрэнк, пришедшие ко мне на помощь в тот момент, когда надо мной нависла ужасная опасность остаться сиротой и отправиться в приют к таким же беспризорным и несчастным детям, в одного из которых норовил превратить меня жестокий рок.
Вместо того чтобы бросить меня на произвол судьбы и преспокойно продолжить размеренную тихую жизнь, они примчались по первому зову: проделали долгий путь в другую страну и увезли меня в Германию – в тихий провинциальный городок, в котором проживали последнее десятилетие.
Все дело в том, что мама умерла во время моего рождения, а отец, как оно частенько бывает, смылся еще задолго до того. Стоило мне появиться на свет, как жизнь самого дорогого мне человека трагически оборвалась. С первых секунд моего прихода в этот странный и жестокий мир я была лишена родительской ласки и заботы. Совру, если скажу, что с годами это перестало меня беспокоить, – всё было куда сложнее. Многие люди почему-то уверены, что нельзя скучать по тем, с кем ты никогда не был знаком и кого ни разу в жизни не видел. Конечно, это высказывание в какой-то степени имеет смысл и напрямую относится ко мне и моей маме, но… даже несмотря на то, что я ее не знала, а видела разве что только на старых фотографиях, я безумно скучала! И порой ловила себя на мысли, что пожертвовала бы очень многим, лишь бы оказаться рядом.
