Там, где гений – распри, споры…
Лишь любовь всегда права!
На коленях Айседоры
расплескалась голова
златокудрого поэта,
нагулявшегося в дым
от заката до рассвета…
И Дункан поёт над ним:
«Спи мой Патрик, спи сыночек —
тихий ангел во плоти.
Как же ты из мёрзлой ночи,
тёплым смог сюда войти?
Дай в глаза твои вглядеться,
убедиться, что ты жив…
Вновь в моём разбитом сердце,
нежной радости прилив.»
А в ответ ей шёпот скорый
губ, горячих допьяна:
«Полно бредить, Айседора!
Жизнь на выдумки вольна.
Мы с тобою не похожи,
хоть в чертах моих твой сын.
Только танец жестов может
в мутном оке вызвать синь
на какое—то мгновенье,
чтоб на фоне белых стен
разыгралось представленье
с кровью, хлещущей из вен.
Страсть поэта – взрыв Цунами.
На раздольных берегах
смерть охотится за нами,
пряча суть свою впотьмах.
От неё, поверь, не деться
нам с тобою никуда.
Кровоточащее сердце —
не последняя беда
в этой жизни растреклятой…
Но оно не зря горит
над покоем мёртвых статуй,
как чумной метеорит.
Потерпи родная, вскоре
мы услышим пенье арф…»
Лёг на шею Айседоре
анакондой лёгкий шарф.
