Читать онлайн полностью бесплатно Евгений Славутский - В школу по приколу, или По мне плачет цирк!

В школу по приколу, или По мне плачет цирк!

Вы влюблялись в робота или изобретали средство от вампиров. А может быть, встречались под партой с представителями внеземных цивилизаций. Или сажали скелет в учительское кресло.

Книга издана в 2024 году.

Время – детство!



Художественное оформление

Валерий Калныньш



Иллюстрации

Инга Измайлова



© Славутский Е. Б., 2024

© «Время», 2024

Как я стал писателем

Посвящается маме


– У мальчика должно быть занятие помимо школы! – как-то раз сказала мама и повела меня во Дворец детского творчества на Воробьевых горах.

На дворец это было не очень похоже. Внизу – переодевалка, где висят куртки и плащи не царского вида. Туда-сюда ходят тети с катышками на свитерах. Все это было не по-дворцовому.

– Ну, Стёпа, чем хочешь заняться? – радостно спросила мама.

– Надо обязательно чем-то заняться? – уныло откликнулся я.

– Ну конечно! – воскликнула мама. – Мальчик без занятий – это мужчина без цели в жизни! Простой обыватель!

– А чем здесь можно заняться? – поинтересовался я.

Наверное, мы разговаривали слишком громко. На нас оборачивались тетеньки с катышками на свитерах. Одна из них сказала:

– Можно заняться моделированием самолетов! – У нее был усталый взгляд и сережки, каждая – с куриное яйцо.

– Самолеты – это круто, – вежливо кивнул я. – А что надо будет делать?

– Клеить модели, например…

– Этак я с копыт брякнусь, – заявил я, неожиданно вспомнив, как ответил папа маме на предложение построить дачу своими руками. – У меня вообще напряженные отношения с клеем. У меня почему-то не детали приклеиваются друг к другу, а я приклеиваюсь к деталям… и к людям. (Бедный Ваня Изюмов! Как он дергался и бегал по классу со стулом на попе! Вспомнить страшно! А все потому, что мне места на столе не хватило и я аппликацию на соседнем стуле склеивал. Суперклеем. Чтобы не развалилась. Кто же знал, что Изюмов на стул плюхнется без предупреждения?)

– Еще есть секция юннатов, – сказала тетя с куриными яйцами в ушах. – Там ребята ухаживают за животными, птицами. Выпиливают скворечники…

– Это очень опасно! – воскликнул я. – У меня знаете какие отношения с пилами! Я однажды фокус хотел повторить и Мишу Зимина почти распилил. Тупой пилой! Знаете, какими словами он меня потом ругал? А есть у вас что-нибудь, где не надо ничего делать?

Мама сильно застыдилась моего вопроса, прямо за нас обоих.

– Нет, – сказала тетя, – такого, чтобы вообще ничего не делать, у нас нет. И не бывает.

Тут к нам подошел молодой мужчина с добрым лицом, смеющимися глазами и густой шевелюрой – как у льва из мультфильма. Потом я узнал, что ребята между собой называют его Бонифацием. (В будущем Бонифаций стал преподавать в нашей школе.)

– В моем кружке, – сказал он, – не надо ничего делать.

– А как же это так?

– Мы пьем чай, едим конфеты, а в перерыве немного сочиняем.

– Вот это мне точно подходит!

И уже на втором занятии я сочинил рассказ «Людоед Ню», который вы прочитаете в этой книжке. А потом и другие.

Вот так, не желая ничего делать и мастерить, я стал писателем Степаном Шарабыкиным (или Шарабыкой, так меня иногда одноклассники называют). Хотя потом я узнал, что писателями становятся только очень внимательные, добрые, любящие рассказывать люди. Но этим я и так наделен – можно сказать, от природы. Примерно с четырех с половиной лет.

А сейчас, увлекшись сочинением рассказов, я стал мужчиной с целью в жизни.


Людоед Ню

Стра(ш)нный рассказ


Моцарт пропиликал на дикую. А Вики все не было! Она пропала!

Про Моцарта и дикую объясню быстро. У нас в классе два вида перемен: обычные и дикие. На диких мы немного бесимся. Иногда что-то ломаем, но обычно можем себя контролировать – все предметы и ученики целы-целехоньки.

Правда, один раз вышло совсем нехорошо, чуть дикие перемены не запретили!

Ваня Изюмов совершенно случайно разбил бюст Данте.

– Великого итальянского писателя! – негодовала завуч, хватая себя за щеки, уши и плечи, будто боялась развалиться на части, как Данте.

Не знаю, что этот писатель сочинил, наверняка что-то стоящее, раз бюст из него слепили и в школе поставили.

А бюст, если кто не знает, – это скульптура верхней части человека: головы, плеч и груди – на подставке. Получается, мы Данте еще не проходили, а скульптуру уже разбили. Откололись ухо, нос и головной убор. Испорченного Данте унесли в подсобку. Он там и сейчас стоит (приходите и посмотрите, если интересно).

Ваня оправдывался, что не знал про величие писателя – думал, это тетя в чепчике.

Когда ученик что-то испортит в школе, завуч это называет «акт вандализма».

Ване пришлось написать объяснительную про свой акт:

«Из-за моего повидения в кабинете 5 А сламался бюст Дантеса. Не полностью. Аторвался нос и чепчик. Прошу извинить меня. Могу приклеить на место. Или купить нового такова же. Ученик 5-го А Иван Изюмов».

Разве так пишут объяснительные? Во-первых, умолчал про ухо. Во-вторых, у великого человека не может быть чепчика (только если он не Арина Родионовна) – у него головной убор. У Данте, например, повязка или бинт на голове. И в-третьих, конечно, он не Дантес, а Данте! Дантес вообще другой человек, ему бюст не за что делать. И фотографировать даже нечего. Разве что на уголовное дело – за то, что Пушкина застрелил.

А на обычных переменах к нам приходит воспитательница – и «бесючки» не бывает. Диких перемен немного – одна в день. И звонков у нас два вида – мелодии Моцарта и Баха. Директор школы на линейке объяснила, что такие звонки придуманы для нашего ученического успокоения и умиротворения. Но если по-честному, Моцарт и Бах не очень успокаивают – после урока все равно побегать хочется, на коленях по коридору проехаться или на двери кабинета повисеть.



Ваши рекомендации