И молний блеск, и трубный звук,
И крыльев шум вокруг Синая
Внушали беженцам испуг.
Что с их вождём, они не знали…
Тельца им вылил Аарон,
Из страха уступив соблазну, —
И был кумир обожествлён,
Устроен пир, всеобщий праздник.
Народ, который для Творца
Дороже был зеницы ока,
Уже плясал вокруг тельца,
Забыв и Бога, и пророка…
Но слёзы детские у всех
Из изумлённых глаз бежали,
Когда с горы к ним Моисей
Сошёл, в руках неся скрижали.
Свет яркий от лица слепил,
И вид был измождённый жуток:
Он на вершине с Богом был
В посте и бденьи сорок суток.
Склонилась перед ним без слов
Толпа, застыв в немом восторге…
Но старца строгое чело
Прорезали морщины скорби, —
Он ощутил, что весь народ,
Как ноша, лёг ему на плечи…
Косноязычен был пророк,
Но свыше вдохновенны речи:
«Услышь, Израиль! Божий глас
Меня наставил тайнам дивным.
Я пал в мольбе пред Ним, – для вас
Не дал Он мир моим сединам.
Он вас из рабства выводил,
Огнём и облаком одетый;
Преследовавших – потопил,
Для вас же море сушей сделал.
Он вам перепелов послал
И хлебом вас кормил небесным,
Потоки изводил из скал…
Иль мало знамений чудесных?
Чем за заботу воздадим?..
Где верности обет до гроба? —
Вместо хвалений лишь один
Я малодушный слышу ропот.
О, бремя тяжкое! За вас
Напрасно полагал я душу.
Услышав заповедь едва,
Спешите вы её нарушить:
Обделав золото резцом,
У Сущего крадёте славу.
Как Бога сравнивать с тельцом,
Ложь принимая вместо правды?!» —
С помоста идола снесли,
В пыль мелкую его рассеяв,
Скрижали, бросив, рассекли
Во гневе руки Моисея…
Но, вспыльчивость свою виня,
В раскаяньи он ниц повергся:
«Мне Говоривший из огня,
Молю, прости нас, не отвергни!
Коль не спасёшь овец Твоих,
То погуби меня со всеми…» —
О, знал Всевышний, что творил,
Народ вручая Моисею!