Стояла золотая осень, а Спиридону Капустинскому надо было попасть на плановую медкомиссию – для первой работы. Он дежурил на второй работе, поэтому поздно вечером он сходил в душ и постриг ногти, на ногах и руках. Ногтей почти не было, но из уважения к медицине Спиридон поработал над пальцами рук и ног…
Ехать нужно было далеко, но он ухитрился добраться за полтора часа до начала работы Медицинского центра для профосмотров, этот центр находился в районе Останкино. Дождавшись открытия, Спиридон сначала пошёл в кабинет для сдачи анализов крови.
Медсестра с перекошенной щекой сказала сварливым голосом: «А где вена? Совсем её нет! Ходют, ходют тут, а вены нету!» Спиридон на эти слова ничего не сказал, он решил сначала приглядеться. Поэтому достал из своей сумки котлету и начал её есть. Вторую котлету он предложил медсестре. Та вытаращила глаза и отказалась. Спиридон съел и вторую котлету.
В кабинете, где проверяли зрение, была женщина в белом халате. Эта женщина очень дотошно проверила глаза и никудышное зрение Спиридона с различных ракурсов, используя всякие критерии, приборы и приспособления.
«Вы – хороший человек! Ещё никто так подробно мной не интересовался!» – такие слова сказал Спиридон врачу-окулисту.
Потом он сделал ЭКГ в кабинете, где хозяйка говорила каждому следующие слова: «Быстрее, быстрее! Таких, как вы, у меня аж сто пятьдесят человек в день!»
Есть такое выражение «дама элегантного возраста», что означает одно – очень пожилой человек. А ещё есть выражение «икона стиля» – это некое гламурное и брендовое существо. Возраст хозяйки следующего кабинета из категории элегантного давно уже перевалил в категорию иконы возраста. И эта дама, посмотрев электрокардиограмму Спиридона, заявила следующее: «Голубчик, Вас сюда на носилках доставили или вы совершили побег из морга?.. С такой кардиограммой люди не живут!»
Спиридон сразу проникся доверием к прямой и искренней старушке-врачевательнице и также прямо заявил: «А мне пофигу!.. Если это решило бы хоть одну проблему, я бы хоть сейчас ласты склеил! Но я не вижу в этом немедленном издыхании никакого рационального смысла!»
«Да, да! Я тоже так думаю, как и ты!» – почему-то перешла на «ты» собеседница Спиридона. Потом она измерила давление и сказала: «Ужас!» – «Согласен, – ответил Спиридон, – ужас он и есть ужас! Я вижу, Вы девушка бывалая, давайте Вы мне отметите всех других врачей, мне больше уже ни к кому не хочется идти!»
Врачевательница расписалась и за психиатра, и за дерматовенеролога, и за хирурга, и за всех-всех остальных медицинских специалистов.
«А давайте потанцуем! – предложил Спиридон, – у меня светлая меланхолия!» Потом они вдвоём покружились пару минут в танце. Спиридон сказал: «Ну, я пошёл!» – «Да-да, иди, дорогой человек! И не умирай, пожалуйста!»
Когда Спиридон вышел из здания медицинского центра, то он немедленно выпил… Всё-таки, медкомиссия в элегантном возрасте – это большая нагрузка на психику. А потом Спиридон поехал на работу, ведь суточного дежурства никто не отменял.
Непростая и насыщенная жизнь
Направляясь из деревни, из глуши, в Саратов, я делал пересадку в Москве. И почему-то там застрял. Застрял и застрял, курю и курю бамбук в Москве. Привык уже.
Но в Саратов тоже надо попасть – там у меня молодая жена и семеро детей, младшенькая, Алиночка, скоро в школу пойдёт.
Мне моя третья бывшая жена так и говорит: «В Саратов, в Саратов, в Саратов!» Типа, проваливай, надоел уже со своим прокуренным бамбуком! Нервы у неё не в порядке, всё ещё переживает наше расставание в 1963 году… Столько времени прошло, а ничего не заржавело!
Придётся ехать в Саратов… Поеду через Париж, там у моей средней внучки свадьба скоро. Замуж выходит Настенька!.. Или Наденька? Надо посмотреть в своей записной книжке, там у меня всё записано. Память у меня хорошая, только жизнь у меня непростая. Можно сказать, насыщенная жизнь…
Бодрые строчки от Эдуарда Жмякина
Умирают обычно некстати, ведь дела окружают гурьбою. Свою смерть замечают отчасти, по инерции дёрнув ногою.
Твоя смерть будет мелкой помаркой, хулиганством последним твоим. Кредиторы уже не достанут, и убытком ты станешь для них.
Шлейф из всяких поступков хороших на дорогу приляжет порошей в виде серой изменчивой пыли.
Ну, а если не делал хорошего, расплывёшься лишь кляксой чернильной.
Эта клякса впитается в землю, и бесплодною станет земля. Много жизней прожито бессмысленно в этом мире, придуманном зря.
В оправданье ты скажешь запальчиво: «Ожиданием жизнь я заполнил! Ведь я вовремя вклинился в очередь и удачно я в ней протолкался!»
Шариковой ручкой да с красною пастой в тетрадке с помятой обложкою я отмечу без скромности ложной все свои неприятности в этой жизни, совсем некомфортной:
«Некрасивый, с глазами некруглыми, с носом кривеньким цвета моря синего, где дельфины играются, жизни радуясь. Очень бедный, интереса финансового ко мне нету в мире денежном. И работаю я в сфере так себе: мою я посуду всякую, в общепите, где пятна сальные повсюду живут, а скатерти местные слова «свежесть» не знают совсем – в нехорошей я точке питания себе хлеб добываю. И не любят меня дамы зрелые да с причёсками пышными модельными, вавилонами эти причёски зовут. И обходят меня эти дамы, в мою сторону равнодушными взглядами очень громко и трубно сморкаются».
