Глава 13.1
Ла-Пас. Мир у подножия небес
– Я бы хотел попробовать облака.
– С чего ты взял, что они тебе понравятся?
– Всё вкусное всегда на самой верхней полке.
Бусинки и капли. Надея Ясминска
Я слышу гулкий стук своего сердца, напоминающий шаги по изразцовому паркету в огромном зале Петергофского дворца во время торжественного приёма. Оно стучит часто и нервно, где-то в моём горле, и даже не собирается возвращаться на своё законное место между двумя половинами лёгких. Лёгкие раздуваются, словно из последних сил поглощая непривычный разреженный воздух и выискивая в нём недостающие редкие частицы кислорода. Кропотливо, молекула за молекулой, они выбирают из атмосферы бесценный газ, который кровь доставит в миллиарды клеток организма. И сейчас мне кажется, что я трачу на этот процесс больше энергии, чем получаю взамен. Я думаю, что когда-то умел бегать, но это было как будто в другой, параллельной жизни, там же, где я умел летать или нырять в глубокие воды тёмного океана. Сейчас ноги с трудом преодолевают незначительные расстояния, в панике содрогаясь от необходимости тащить ещё и груз рюкзака в четверть центнера весом. Хочется пить сладкую газировку и лежать, лежать, не шевелясь. Высота 4100 метров. Аэропорт в Эль Альто (El Alto).
Несколько часов проходит в ожидании, пока рассеются остатки ночной темноты. Поначалу слабый свет постепенно набирает силу, пробиваясь через хрусталь витражей аэровокзала и затмевая собой электрический поток, льющийся из-под потолка. Люди, словно гигантские микробы, начинают заполнять аэропорт, сметая сэндвичи в кафе и сувениры в бутиках и оглашая пространство немыслимым количеством шума. Мы выходим на улицу и ловим маршрутку, идущую в долину, где располагается культурная и экономическая столица Боливии – Ла-Пас.
Широкая автострада плавными дугами огибает городскую застройку и скользит по склону горы в долину. Я припадаю к окну не в силах отвести глаз, не веря, что такое бывает. С верхней кромки нагорья сквозь кристально чистый горный воздух открывается потрясающий вид на залитый солнцем город, заполнивший низину, будто янтарный кубок на столе пирующих царственных особ. Как пёстрая оторочка кокетливой женской юбки, вдоль склонов струятся дома красного кирпича, а между ними тонкими гармошками извиваются лестницы, дороги закручиваются в спирали и узлы, а затем вновь веерами расходятся в стороны. Воронки стадионов и квадраты площадок для игры в дворовый футбол распирают тесную застройку. Подобно гребню игуаны, среди низкорослых домов вздыбилась высотками бизнес-центров Пасео дель Прадо (Paseo de El Prado). Рисунок города, как расходящиеся во все стороны палевые разводы оникса, выгравирован в чашеобразной долине. Ла-Пас напоминает твёрдый монолитный камень, разрезанный вдоль, так что на его поверхности обнажилась вся красота неповторимых узоров одновременно с уродством выщербленных в теле мегаполиса свалок и пустырей.
Ла-Пас покорил меня с первого взгляда, одарив новыми, ни с чем не сравнимыми впечатлениями от культуры, совсем не похожей на ту, что я видел в Центральной Америке. Народы, жившие изолированно друг от друга, создали очень разные, но в равной степени притягательные уклады жизни, в течение трёхсот лет находившиеся под влиянием одного и того же европейского государства и при этом сумевшие сохранить свои исконные традиции, ловко подстроив под них навязанные испанские. Сегодня аймара – не вымирающий народ, а реальная сила, способная влиять на ситуацию в стране. Именно их традиции не позволили Ла-Пасу ни стать рядовым колониальным городом европейцев, ни сгинуть в истлевших от времени исторических трудах. У мегаполиса своё аутентичное лицо – с глубокими морщинами, смуглой кожей и глазами чернее ночи – но оно бесхитростно улыбнётся тебе в ответ, если ты шагнёшь ему навстречу.
Автобус юрко лавировал в потоке бесчисленного транспорта, с лихвой заполнявшего Авениду Монтес (Avenida Montes), словно стопки пёстрых жетонов перед крупье после крупного проигрыша в покер, и наконец, не выскочил из тоннеля на Пласа Сан-Франциско (Plaza San Francisco). Кондуктор взял с нас несколько боливиано, не прекращая при этом во весь голос выкрикивать маршрут следования минивэна, чтобы привлечь новых пассажиров, а затем скинул с крыши наши рюкзаки и вскочил на подножку уже отъезжающего автобуса, одновременно захлопывая за собой дверь. Вокруг площади суетилось множество людей, толкая друг друга у крошечных прилавков со всякой мелочёвкой. На ступенях собора Сан-Франциско боливийки в толстых тканых юбках, шерстяных накидках-кофтах и котелках продавали в преддверии Пасхи поделки, сплетённые из пальмовых листьев, разрезанных на тонкие лоскуты. Россыпь крестиков, иконок и амулетов, сделанных из свежей зелени, лежала на белых и синих клеёнках, а некоторые изделия были расположены прямо на каменных ступенях. Продавщиц окружала груда длинных тонких нарезанных полосок, сваленных вразнобой, и они, не теряя времени даром, плели всё новые и новые изделия, ровными рядами дополнявшие прежний товар.
Едва не задевая своими рюкзаками коренастых боливийцев, оккупировавших утреннюю ярмарку, мы прорвались на улочки старого города, где по выходным размещается Ведьмин рынок. Изнурительные подъёмы и спуски в череде захарканных тротуаров и закопчённых стен вконец измотали нас, и всё же было невозможно не обратить внимание на изобилие диковинных вещей, разложенных на металлических лотках. Эти предметы жадно захватывали свободное пространство, оставляя пешеходам лишь узкие проходы для маневрирования между быстро снующими машинами, такси и микроавтобусами. В корзинах лежали покрытые золотой пылью надутые сушёные жабы с пластиковыми глазами, уставившимися на лица прохожих; к верёвкам у дверей были привязаны пучки змей; а с крюков в петлях свисали тощие, покрытые тонкой шёрсткой тела эмбрионов лам, запрокинувших головы набок, будто недавние висельники, в отчаянии решившиеся на крайний поступок. Чрева магазинов таили в себе всевозможные статуэтки, ароматические палочки и баночки с мазями и снадобьями. На отдельно постеленных газетах были аккуратно выложены сушёные травы и кактусы. Наверняка среди этого множества таинственных и даже откровенно пугающих товаров любой уважающий себя колдун смог бы отыскать недостающий элемент для своего философского камня или, по крайней мере, для какого-нибудь очень сильного отвара. Безусловно, многие вещи предназначаются теперь для туристов, да и лекарства со статуэтками произведены в Китае, но некоторые боливийцы и поныне приходят на рынок купить что-нибудь для жертвоприношений богам, которые они совершат на одной из священных гор, окружающих Ла-Пас.
