«Малыш бежал со всех ног, оглядываясь в пустую темноту и спотыкаясь, о изгибистую структуру водосточной трубы, на каждом шагу. Её высоты, едва ли хватало на его небольшой рост, отчего преследователь, непременно должен был ползти на четвереньках, ведь иначе, взрослому человеку здесь было никак не пройти.
Мальчик был весь в грязи и ссадинах. Особенно его колени, на которые он падал чаще всего. Они были сбиты до самых косточек, причиняя ему сильную боль и замедляя его передвижение. Он громко плакал и кричал, убегая от невидимки, прятавшемся в полумраке бесконечно длинной норы, простиравшейся под широким холмом. Плач коротким эхом прокатился по волнистой подземной скважине, и спустя секунду – вырвался наружу, распугав всех птиц на ветках растущих в овраге деревьев.
Это был хороший знак. Оповещавший о том, что выход уже где-то совсем близко.
И когда наконец долгожданный проблеск света, округлой формы уже явился перед ним, замерцав последней надеждой в голубых, заплаканных глазах ребёнка, настигшая сильная рука схватила его лодыжку. Он упал, и завопив что было силы, затрепал ногами в истерике, оставив в крепкой, как тиски хватке, лишь свою зеленую сандалию. Вырвавшись, он со всех ног помчался прочь к выходу.
Оставалось всего несколько жалких метров, и он даже успел вдохнуть свежего осеннего воздуха, ухватить пожелтевший кленовый лист своими маленькими пальцами, цепляясь за края зловещей водосточной трубы…» ровные и ухоженные, все десять пальцев как один, неожиданно остановились, перестав выплясывать на клавишах потрепанного ноутбука, импровизированный танец фантазии. Они немного размялись, после чего, пять из них медленно потянулись прямо к задумчивому лицу, освещенному монитором в небольшой комнате, без других видимых источников света, почесывая и ощупывая запущенную на нем щетину.
Сочинитель устало выдохнул. Рядом с ним стояла начатая бутылка дешевой выпивки и пустой стакан, заманчиво попадая в радиус прожекторов жидких кристаллов. В стеклянной пепельнице одиноко истлела сигарета, оставив по себе лишь хрупкий сероватый скелет.
Ноутбук громко захлопнулся, погрузив пространство замершего помещения в абсолютный мрак и полную тишину. Несколько минут совсем ничего не происходило, отчего казалось что в комнате никого и нет. Но вдруг, после нескольких звонких щелчков, в воздухе вспыхнуло остроконечное пламя бензиновой зажигалки, которая на мгновение осветив все то же небритое лицо с сигаретой в зубах, неуловимо погасла с цокотом закрывшейся крышки.
Еле заметное пятнышко, так называемый «сигаретный светлячок», продолжал двигаться во тьме по определенно неизменной траектории. От пепельницы к губам, надо полагать, и обратно. Пока и вовсе не исчез, возвратив прежнюю атмосферу гробовой тиши.
В дверь постучали:
– Да, входи, – тихо пригласил голос из темноты.
Дверь бесшумно отворилась, освещая безлюдную часть комнаты, ровным отблеском света. За ней, отбрасывая длинную тень, появился стройный женский силуэт.
– Эсер? – окликнул сонный приятный голос.
– Да. Я здесь, – отозвался мужчина скрываемый темным пространством.
– Ты чего сидишь в темноте?
– Да так. Размышляю. Никак не могу закончить нынешнюю главу.
– Я в постель, – широко зевнув, предупредила она, – ты скоро, любимый? Не хочу засыпать одна.
– Да сейчас иду. Только ещё покурю напоследок.
– Не засиживайся, – добавила она и молча удалилась, бросив дверь нараспашку.
Ему захотелось немного выпить, прежде чем отправиться в спальню. Он осторожно, тайком наполнил стакан ровно на одну треть, наливая из бутылки настолько тихо, чтоб в соседней комнате не было слышно ни одной упавшей капли. Сделав несколько жадных глотков, он отложил половину и закрыв глаза, откинулся на мягкую спинку высокого кожаного кресла.
Дым наполнял легкие как гелий, с каждой затяжкой, будто отнимая вес. Он допил до дна, и затушив окурок, неохотно побрел по следам девушки, захлопнув за собой дверь.
Когда он вошёл, она уже крепко спала на боку. Эсер сел на мягкую кровать подле неё и поправил одеяло укрывая ей плечи. В небольшой комнате пахло её духами. Лицо девушки было безмятежно. Он любил наблюдать за ней. Особенно во сне. Вот только жаль, что глаза её в это время суток были закрыты, столь неотразимым был омут её очей. Темные пряди шелковистых волос, окутывали нежную шею. Его пальцы погрузились в них целиком.
Он вдруг понял, что ему не удасться уснуть. Так бывало часто. И в такие моменты единственной отрадой, становились слова. Слова, что порой нескончаемым потоком рождались в его голове, нуждаясь в освобождении, материализовались на бумаге, либо на экране его старого компьютера. Они выходили из него как болезнь, что не даёт покоя и мучает во сне.
Сегодня был один из таких дней. И нужно было дать волю воображению.
В комнате напротив, за закрытой дверью, горел не погашённым тусклый ночничок, слегка пробиваясь сквозь узкую щель в полу. Эсер отправился прямиком к этому источнику.
Он подкрался к двери так плавно, что не издал ни единого звука. Прислушался, плотно приложив ухо к полому дереву, и прокрался внутрь столь же тихо.
