В России уж лет сто, как Новый год является чуть ли не самым важным и любимым праздником страны. Конкуренцию он проигрывает разве что Пасхе и Дню Победы. Однако это настолько разные по своей сути явления, что сложно сказать, можно ли их вообще сравнивать. Тем паче ещё случайно оскорбишь кого ненароком.
Примерно за месяц до праздника по-декабрьски серые города страны преображаются. Покрытые слоем влажной пыли фасады зданий украшаются разноцветными гирляндами. Вывешиваются стилизованные символы грядущего года по китайскому гороскопу. А на городских площадях массово появляются ёлки и инсталляции. Ну и конечно же, в каждом городе ставят главную ёлку – самую большую и дорогую. Рядом с ней ещё обычно находится либо администрация, либо памятник Ленину, а иногда и то, и другое одновременно.
В этих приготовлениях порой наблюдается такое рьяное усердие, что кажется, будто от количества размещённых праздничных фонариков зависит зарплата всей мэрии в будущем году. В этом есть нечто мистически-ироничное, не правда ли?
Но и простой народ не отстаёт. Каждый норовит украсить окна своей квартирки максимально ярко, чтоб все видели, что ты тоже празднуешь. Короче, экономить на этом не принято – особенно, когда в семье имеются детишки. Правда иногда экономить нечего, и тогда, ради более глубокой атмосферы, люди даже идут на преступление, срубая новогодние деревья в лесу. Но в последнее время подобное случается всё реже, ибо мы всё же европейцы, ёпты-нах! Не то что какие-нибудь китайцы, готовые варварски потреблять российский лес, изготавливая из него палочки для еды.
На фоне этой новогодней суеты в небольшом районном городишке под названием Переднепоповск разыгрывалась неприятнейшая и, в некотором роде, драматичная история. На фабрике по производству скатертей и прочих схожих текстильных изделий резко менялась ситуация. Ранее фабрика успешно производила продукцию для армии. Но в высших эшелонах военной знати в какой-то момент решили, что скатерти им более без надобности, и таким образом предприятие лишилось львиной доли своих доходов. Конечно же, больше всех последствия кризиса ощутили на себе рабочие.
Переднепоповск – представлял собой печальную глушь. Тут не то что Москва была далеко, областной центр находился в нескольких сотнях километров, поэтому местные жители полностью зависели от благополучия немногочисленных предприятий и структур городка; как говорится: некуда бежать с подводной лодки. И тут, как назло, перед самыми праздниками возникла такая вот проблема.
И всё бы ничего, русский народ привык к экономическим потрясениям, но масла в огонь подливала молодая руководительница фабрики, которая к тому моменту занимала должность всего несколько месяцев. Против неё изначально были настроены все, в том числе часть высших начальников, но последние быстро переменили своё мнение, когда получили на руки уведомления о сокращении, – без даты, но с подписью новоиспечённой боссихи.
Дело в том, что Иннеса Вячеславовна Антонова – так звали руководительницу – была бездушной сукой, но амбициозной сукой. Именно так она зарекомендовала себя, ещё будучи на должности одного из многочисленных замов сего предприятия. Но это ей ничуть не мешало строить свою карьерную лестницу – напротив, даже помогало. Ну и конечно же, она входила в нужную политическую партию, где деловая леди заимела множество полезных знакомств и связей, в том числе и половых, ибо имела вполне себе симпотную внешность.
Помимо всего прочего, при Антоновой доходы рабочих поползли вниз, причём это случилось ещё до ситуации с оборонзаказами. Просто Инесса Вячеславовна решила таким образом проучить нерадивых работяг за «плохие показатели», критерии которых находились в её голове. Она моментально провела некоторые реформы, в результате чего нагрузка на рабочих возросла, а денег у работяг поубавилось. Когда же ушли заказы, то заработки пролетариата окончательно пробили дно.
Поэтому Анька Чубакова – тридцатипятилетняя швея фабрики – проживала сей декабрь со смешанными чувствами: с одной стороны приближался праздник, и вроде надо было бы этому радоваться; а с другой – чёрная туча, нависшая над фабрикой, которая вот-вот должна была пролиться слезами разбитых надежд на спокойное и сытое существование одинокой разведёнки, которая рада была, что хотя бы в браке не родила, – а то бы вообще была пизда. И это все понимали, ибо таких «Анек» на фабрике было много.
