1. Глава 1
КНИГА ПЕРВАЯ
"В ЛЮБВИ КАК НА ВОЙНЕ"
Мы лежим рядом. Я и мой любимый, он же командир нашей двойки, Митя Соколов. Как бы я хотела оказаться вместе с ним сейчас на теплой постели. У него в маленьком домишке на окраине провинциального городка. Здесь бы тихонечко потрескивали дрова в русской печке, шипел и тихонечко постукивал крышкой только что вскипевший чайник. Мурчала бы счастливая кошка, вылизывая лапку от аромата жареной рыбки, доставшейся ей на ужин. Тикали бы ходики на стене. Нам было бы уютно и тепло. Так приятно прикасаться друг к другу чуть влажной кожей. Держаться за руки и ни о чем не думать. Любить в умиротворении и быть абсолютно счастливыми. Но…
Мы рядом, вот что главное. На старом продавленном матрасе, который Митя приволок из соседней квартиры. Бросил его на усыпанный стеклянными осколками, стреляными гильзами, щепками и кирпичными и бетонными крошками пол, да и повалились, прямо как были. В камуфляже, брониках, берцах, разгрузках, шлемах и с автоматами в руках, поскольку с ними нельзя расставаться ни на минуту. Словом, в полном боевом облачении.
Смотрим в потолок. Он местами закопчённый, посеченный пулями и осколками. Над нашими головами медленно покачивается пыльная стеклянная люстра. Даже лампочка внутри целая. Как оно, это хрупкое создание рук человеческих, осталось целым здесь, посреди этого ужаса? Чудо какое-то. Ни одна деталь её не отвалилась, хотя трясёт здесь очень часто. То там бабахнет, то здесь рванёт.
Понемногу наше с Митей дыхание становится ровным. Набегались за день, устали. Я нащупываю его ладонь, сжимаю в своих пальцах. В ответ ощущаю такие же теплые тесные прикосновения.
– Митя, ты меня любишь? – голос мой звучит хрипло, простужено. Ноги промочила вчера, пока лежали несколько часов на берегу реки, в камышах, не имея возможности с места сдвинуться – настолько плотным был огонь с противоположной стороны. Да ещё вражеский снайпер, сволочь, головы поднять не давал. Кажется, у него был прибор ночного видения. Иначе бы не лепил так метко. Ну, почти. Мы бы, будь он хорошим стрелком, тут бы не лежали теперь. Но вот и результат вчерашнего «купания». Я простудилась. Не сильно, а всё же неприятно.
– Нашла время спрашивать. И место заодно, – таким же сиплым голосом отвечает любимый. В его голосе не грубость, нет. Ирония. Такой характер у моего Мити. Он любит пошутить. Даже в таких дрянных обстоятельствах.
– Ты все-таки скажи, – упрямлюсь я.
– Женька, отстань. Ты же знаешь.
– Всё равно скажи.
– Ну, люблю.
– А без «ну»?
– Вот привязалась…
– А без…
Митя не дает довести нашу перебранку до логического финала. Встает, повисает надо мной и вцепляется сухими обветренными губами в мои, точно такие же, да ещё и потрескавшиеся, спекшиеся. Как их ещё назвать-то? Пыльные, наверное. Но ему всё равно, и мы целуемся.
Рисковая парочка! Два военнослужащих российской армии в городе, где идет война, нашли время и место, чтобы целоваться. Если кто увидит – мало нам не покажется. Засмеют, заругают… Скажут, что мы безбашенные. Зачморить не смогут – мы все-таки в нашей роте на хорошем счету. Воюем, как все, за спины не прячемся и тушенку по ночам под плащ-палаткой вдвоём не трескаем. Делимся с товарищами последним, это закон. Сражаемся, как все. То есть смело, не щадя себя. Митю даже, кстати, на медаль «За отвагу» представили. Правда, что-то долго не вручают. Затерялись бумаги где-нибудь в штабе. Такой бардак у этих писарей, не мудрено.
Любимый висит надо мной, держась на локтях, и расстёгнутый ремешок от его шлема щекочет мне шею. Хоть бы снял свою железку с головы-то! Но нельзя, понимаю. Вокруг шныряют снайперы. А я не хочу дальше воевать без своего лучшего друга. И любимого человека. Мы вместе, нас нельзя разлучать, как сиамских близнецов. Только те физически друг без друга не сумеют, а мы – морально.
Целуемся долго, пока у Мити в штанах не начинается бетонирование мужского достоинства. Торчит всё так сильно, что мне в пах упирается. Вытащить бы его хозяйство да приласкать как следует, чтобы стоны наши на весь этот полуразрушенный многоэтажный дом, все его два с половиной подъезда! Я так соскучилась по его ласкам. У нас уже несколько дней ничего не было. В таких условиях это невозможно. Нельзя. Мы на войне, вокруг слышна стрельба. Правда, теперь потише. Обе стороны утомились за целый день.
Нацеловавшись до такого состояния, что аж в глазах потемнело, мы расцепляемся. Митя смотрит на меня сверху вниз и смеется. А я хихикаю, глядя на него. Чумазые физиономии вокруг ртов неожиданно побелели, и потому выглядим, словно два клоуна: кожа вокруг губ светлая, в остальном – черная почти, землистого цвета, белки глаз только краснеют в сгущающемся сумраке. И зубы белыми кажутся.
Насмеявшись, снова опрокидываемся на старый матрас. Он жалобно скрипит под тяжестью наших тел. Митя берет меня за руку. Не хотим расставаться.
– Как же хочется… – говорит любимый.
– Ужасно… – подтверждаю его слова.
– Может…
– Что?
– Поможем друг другу?
– Тут даже руки помыть негде, – разъясняю Мите обстановку. Хотя он и сам всё прекрасно понимает. Потому лишь вздыхает тяжело. Чистые руки, впрочем, тут ни при чем. Обстановка к сексу не располагающая.
