Часть первая
Я ПОКИДАЮ ГОРОД ТОМЫ
I
Можно сказать, что приключения, описанные в этой книге, начались в тот самый день, когда в Томы пришел римский корабль, названный счастливым именем «Амфитрида». Именно его прибытие послужило поводом для моих скитаний, и благодаря этим странствиям я увидел Олимп и пирамиды, Тир и Сидон, Антиохию и Элию Капитолину, которую иудеи продолжают называть Иерусалимом, и многие другие города. В Сирии я совершил паломничество к прославленным храмам Гелиополя и в тихом святилище принес богине бескровную жертву. В тот вечер в храмовых подземельях ревели предназначенные для заклания быки. На обратном пути в древнем селении, названном именем Аштарты, я поужинал в харчевне у толстого сирийца и запомнил его черную бороду, а на столе – жирные бобы и пурпур местного вина в плоской стеклянной чаше. В Библе я сидел на мраморной скамье амфитеатра, но наслаждался не трагедией Эсхила, а видом на море, откуда веяли упоительные зефиры. Человек, имя которого я запамятовал, водил меня по кривым, узким улицам, показывая перстом то дом знаменитого медника, то академию законников, то базар, пропахнувший кожей и имбирем, то лавку горшечника, где продавались искусно сделанные светильники, и мне приходило на ум во время прогулки, что этот тысячелетний город, приятно расположенный на морском берегу, существовал уже в те дни, когда на земле горела Троя. Я посетил Александрию и Рим, побывал также в Карфагене и Парфии, в Арморике слышал, как шумит океан, и в Галлии смотрел на блаженные розоватые побережья и оливковые рощи. А когда приплыл однажды в Лаодикею Приморскую, то увидел в гавани среди леса мачт «Фортуну Кальпурнию». На этом черном с золотыми украшениями корабле прибыл из Рима Вергилиан, племянник сенатора Кальпурния Мессалы. Так я встретил на своем жизненном пути трагического поэта, взиравшего на людей с растерянной улыбкой. Казалось, он говорил: смотрите, вот сияет солнце, зеленеет прекрасное море, нежный закат умирает за пальмами, а все в римском мире устроено вопреки справедливости – глупцы слывут за философов и с лицемерной важностью рассуждают о бессмертии души, и другие глупцы им рукоплещут…
Когда я слышал из уст поэта подобные высказывания, мне самому начинало казаться, что наша жизнь полна нелепостей, и я начинал размышлять о причинах, обрекающих Рим на гибель. Но начнем с того незабываемого утра, когда в Томы приплыла «Амфитрида».
Это случилось в месяце, посвященном римлянами Августу, а в северных странах называемом месяцем серпа, так как именно в это время года жнецы снимают жатву, чтобы собрать пшеницу в житницы и спокойно ждать приближения суровой сарматской зимы.
Томы уже проснулись для трудов и общественной деятельности. Утро было солнечное, и воздух представлялся совершенно прозрачным, ибо еще не наступила пора зимних туманов. Море простиралось на огромное пространство, зелено-синее, пахнущее водорослями и шумящее, как розовая раковина, и с берега были видны белые вспенения, что вздымал на воде легкий ветер. Никогда человеческое зрение не устанет любоваться морской стихией! В море, как в божественных глазах Юлии Маммеи, моей сирийской покровительницы, для которой я с таким прилежанием переписывал книги, отражаются не только голубые небеса, или облака, или черная ночь, полная звезд и лунного сияния, но и все рождающееся в мечтаниях человека о прекрасном; все мы надеемся найти в далеких странах то, к чему невольно стремится наша душа. Но не следует забывать, что морские пучины чреваты бурями и опасностями: в море живут жадные до человеческого мяса мурены и подводные чудовища, и поэты часто сравнивали земное существование с утлым кораблем, пересекающим Понт.
Корабль медленно приближался. Это была так называемая табеллярия, или посыльное судно. Подобные галеры время от времени приходили к нам из Рима, привозили нашим архонтам эдикты и письма или доставляли опального царедворца в далекую ссылку, к сарматам, как имеют обыкновение говорить в римских дворцах.
Томы и ныне считаются одним из самых оживленных и богатых приморских городов Нижней Мезии, в них живет много греков и варваров, и многочисленные торговцы доставляют сюда из Дакии пшеницу, чтобы, погрузив амфоры с зерном на томийские корабли, везти ее в Синопу или даже в далекую Остию. Город полон мореходов и корабельных строителей, и его благосостояние зиждется на морской торговле. Но жизнь здесь протекает однообразно и без выдающихся событий, люди занимаются своими ежедневными делами, а досуг посвящают душеспасительным беседам. Однако приплывал в один прекрасный день императорский корабль, и наши площади наполнялись волнением. Все гадали о том, какой он привез подарок. Увы, чаще всего это был декрет о новых налогах, хотя все уже было обложено пошлинами, и бедные жители не знали, что предпринять: плакать ли над своей участью или бежать куда глаза глядят, бросив все на произвол судьбы? Уже казалось порой, что граждане скоро будут ждать прихода варваров как избавления. Никакие мольбы, обращенные к правителю провинции, не помогали, и римский сенат оставался глухим к нашим прошениям, так как алчность человеческая ненасытна. А между тем общественные здания разрушались, и у города не хватало средств, чтобы возвести новую базилику.
