Посвящается моему отцу, Монгустову (Мангустову) Александру Ивановичу, который рассказал мне эту историю в далёком детстве.
Произошла эта история в зауральской деревне Налимово, что в Курганской области, в самом начале 20го века.
Деревенька эта дворов на пятьдесят протянула свою единственную улочку вокруг озера, которое и дало название самой деревне. К тому времени, о котором пойдёт рассказ, налимы в озере не водились, есть большие сомнения в том, что и вообще когда-то водились. В озере плавали несметные полчища жирных пиявок, просто мечта Дуремара!, да по вечерам перед дождём усердно квакали лягушки.
Тем не менее, деревушка была красива. В центре почти идеально круглой формы озеро, кое-где с камышами по краям. Дальше геометрические прямоугольники огородов, очерченные заборами из тальника, по-деревенски такие заборы назывались тыном. Улица в нескольких местах прерывается оврагами или овражками, по которым весной текут в озеро талые воды. На берегу озера, поближе к воде, стоят баньки, топившиеся по-чёрному. Неподалёку от них колодцы с журавлями и противовесами из деревянных тележных колёс.
Домики крыты в основном дёрном, или тёсом. Среди невысоких одноэтажных домишек, выделяются несколько двухэтажных, или вернее полуторных, первый этаж заглублен в землю. Огороды на противоположной стороне улицы заканчиваются берёзовыми колками, так что практически деревенька со всех сторон окружена лесами. Лишь с одной стороны леса немного отступают, открывая вид на прекрасные луга с пасущимися стадами. Идиллия!
Встречались на улице и другие домики, с покосившимися заборами, растрёпанными соломенными крышами. При взгляде на них становится понятно, что в этом домишке нет хозяина. В те времена деревня жила традиционно патриархально. Все жители деревни, включая детей с шести-семилетнего возраста, много и тяжело работали, просто даже и для того, чтобы просто выжить. Девочки нянчили младших, помогали матерям по хозяйству, доили коров, кормили скотину. Пацаны рядом с отцами косили сено, пасли скот, делали другую разнообразную крестьянскую работу.
Некоторым семьям везло, у них рождалось несколько сыновей, которые с самого детства приучались к труду. Объективно получалось так, что семьи, где много мужчин, были изначально в более благоприятных условиях, было кому работать в поле. И беда той семье, которая по какой-либо причине, осталась без кормильца.
Без мужчины некому было работать в поле, семья нищала, жила только женским трудом, огородом да рукоделием. Вот в такой семье и родилась наша героиня, назовём её Лизочка. Была она младшей дочерью в семье деревенского пастуха, отец умер, когда Лизочке было только пять. Старшая сестра вышла замуж в соседнюю деревню, и Лиза с матерью остались в разваливающемся домишке вдвоём.
Зимой мать с дочерью день и ночь пряли, вязали носки, рукавички, шали для своих более удачливых соседей. Летом горбатились на своем и соседских огородах за нехитрое вознаграждение. Но, несмотря на очевидную бедность, Лизочка к своим шестнадцати годам, расцвела и превратилась в настоящую красавицу. Голубые глаза с поволокой, светлая коса в руку толщиной, румянец во всю щёку да женственная фигурка, не оставляли равнодушным ни одного местного парня. И тем не менее её как бесприданницу, парни обходили стороной.
Летом после тяжёлого трудового дня молодёжь собиралась на вечёрки. Обычно возле какого-нибудь дома хозяева ставили деревянные качели, которые и становились центром притяжения молодёжи. Если качелей не было, для вечёрок очень хорошо подходили брёвна, привезённые для ремонта избы, либо на дрова. Парни и девушки приходили сюда на звуки гармошки, сидели на брёвнах, щелкали семечки, пересмеивались и переглядывались. Под гармошку танцевали вальсы «На сопках манчжурии», «Амурские волны», плясали комаринского, пели частушки и русские народные песни «Во поле берёза стояла», «Уж ты, заинька, уж ты серенький».
Под мелодии гармошки водили хороводы, играли в ручеёк. Ручеёк была одной из самых желанных игр, в игре можно было запросто взять за руку понравившегося парня или девушку, и заговорщицки пригнувшись, пройти вместе по живому тоннелю из мужских и женских тел. Можно было пожать приглянувшемуся парню руку, в ответ на его выбор. Другие вольности не позволялись. Выбор пары происходил у всех на глазах, горе было той девушке, которую видели гуляющей наедине с каким-либо парнем. Ей могли и ворота дёгтем вымазать, а замуж она после такого проступка могла выйти только за старика либо убогого какого.
Вот на одной такой вечёрке во время игры в ручеёк Лизоньку и подхватил Василий. Парень видный, голубоглазый, чубатый, все признаки мужественности налицо. Многие девчонки по нему сохли, тем более, что все вокруг знали, что парень из богатой семьи, отец его староста, даже батраков держит. Когда Василий крепко взял Лизоньку за руку и потянул за собой, Лизонька сомлела, разве могла она, бесприданница, мечтать о таком парне?, но руку Василию пожать осмелилась. А он как прикипел к ней. На дрова рядом с ней сел, семечки из её руки грызёт, глаз с неё не сводит. Девчонки деревенские заперешёптывались, глазом на парня косят, на Лизу ревниво поглядывают: дескать, чего в ней такого есть, чего в нас нету?
