По мотивам «Disinformation» группы Satin
Кипящее пламя – волны, вскипающие в такт дыханию, языки, мечущиеся в такт ударам в висках.
Пылающие пятна на лице, онемевшие, бесчувственные.
Отереть лоб… Чужие, грубые, бессильные пальцы, как вязкие корни подсохшей, подвявшей моркови…
Сосущая, высасывающая, рвущая боль между висками…
Ледяной, режущий воздух в легких, полных ледяного стекла…
Наждак в горле, пылающая пытка…
Кашель. Хватающее жидкий азот горло.
Холод лижет виски, словно жадный, приблудный пес. Трупоед…
Глубоко, глубоко в вязкую пылающую бездну…
Вниз…
…crawling
before the open door…
– Рабочий день закончен, Катя. Домой – ноготь постукивает по экрану смартфона – всё, уже пора. Давайте-давайте, Катенька, заканчивайте.
Рыжие волосы медной и пламенной волной.
– Мне немного осталось, Олег. Сейчас добью текст и завтра буду рисовать графики.
Усмешка на губах – почти против воли.
– Ну, труду слава, а отдыху своё. Не перенапрягайтесь. Ещё полчаса и домой. Слышите, Екатерина? Я проверю завтра сводку с замков.
– Хорошо, – огненная волна, – я успею.
– Успехов.
Магнитная карточка лёгким жестом касается замка.
Зелёный сигнал.
Палец лёгким ударом расцвечивает оранжевым кольцо вокруг кнопки лифта.
Усмешка – почти против воли.
Почти.
Огненная девочка.
Мелодичный звон. Раскрывающиеся двери.
…tomorrow always comes too slow…
Бумажные листы – белый поток, белая пустыня.
Обжигающие вспышки ксероксов, шелестящий шум исторгающих белые курганы принтеров. Бумажный шквал, бумажная вьюга.
Графики, тексты, таблицы, цепочки слов. Цифры, знаки, линии, тени. Черные и серые пятна, пыль, грязь и брызги в белых полях.
Белые блузки, галстуки, пиджаки, сорочки, строгие туфли и шпильки.
Открывающиеся рты, пронзающие стальной висок доски указки, жар и жужжание проекторов.
Накрашенные губы, иссиня-чёрные подбородки.
Лживые серые глаза, пустые голубые глаза, животно-равнодушные карие, оценивающие мёртвые чёрные, развратные кукольно-синие.
Когда, когда, когда он упадёт?
Когда, когда, когда всё закончится?
Стрелка часов движется к шести.
Секунды с равнодушным щёлканьем отгрызают по куску дня, по куску мозга, по куску жизни.
Тупое, равнодушное ожидание.
Когда, когда, когда…
Когда это закончится?
Смешные.
Для вас это не закончится никогда.
Снег хрустит.
…so what your life depends on
you inspect
love with no compassion…
job with no respect
Господи, как больно… Проклятая нога.
Как же больно…
Нудный, потусторонний шелест. Пальцы… не чувствую…
Как больно…
О Господи!..
Как больно…
…the world you belong to
the world you escape from
so lonely deep inside…
…disinformation invades your mind…
– … таким образом, мы видим, что волгоградское подразделение в этом полугодии наиболее эффективно, за ним следует Петербург, за которым, в свою очередь,…
– Так, я всё понял, Екатерина, всё понятно! Отличная работа! У кого-нибудь есть вопросы? Нет? Отлично. Так, все свободны. Обеденный перерыв. Катерина, задержитесь на минутку.
Стук каблуков. Тихий шелест пиджаков. Взвихренная тяжёлая волна запахов духов и одеколона отголоском закрывающейся двери.
Пальцы толкают смартфон по голубоватой столешнице.
– Присядьте, Катя, – пальцы указывают на кресло напротив.
– Что-то не так?
Короткая дробь по стеклу стола.
– Отчёт очень хороший, Катя. Прекрасный. Аналитика прекрасная. Но.
Медные волны вокруг ожидающего лица.
– Но.
Пальцы мягко ударяют по столу. Чуть скрипит отталкиваемое кресло.
– Весь отчёт был бы просто образцовым, если бы не одна вещь.
– Какая?
– Зачем мы тут сидим, Катя?
Взгляд проходит сквозь стеклянную стену офиса, пробегает по опенспейсу, по мерцающим заставками мониторам – все ушли обедать. В стекле мерцают голубым перевёрнутые цифры настольных часов.
– Не совсем понимаю вопроса. Моя должность – аналитик.
Слабая гримаса на лице. Лёгкий вздох.
– Неважно, какая у вас должность, Катя. Подойдите сюда. Встаньте рядом.
Лёгкий скрип, шаги по плитке.
– Взгляните, Катя. Что видите?
– Я вижу офис. Но это не тот ответ, который вы от меня ждёте, правда?
Усмешка.
– Верно. Вы читали «S. N. U. F. F.» Пелевина, Катя?
– Нет. Не люблю дешёвого мистицизма.
– Ну-ну, вы слишком суровы к старику. Тем более, что этот роман совсем без мистики. Она там ни к чему.
Толчок фалангой пальцев в стеклянную стену.
– Он говорит там о мониторах, боге Маниту и деньгах. В этом мире все эти слова звучат совершенно одинаково и значат одно и то же. Игра слов, пустячок, но мудрый пустячок, Катя.
Ещё лёгкий стук в стекло стены.
– У нас тут нет бога Маниту, а мониторы есть. Вместо бога у нас тут бумага. Видите, на каждом столе, в каждом лотке, в каждой корзине для мусора. А теперь дополните мою мысль, Катя. Что мы видим?
Огненное отражение в стекле, медный призрак.
– Если продолжить игру, то мы видим тут деньги.
– Именно! Именно, Катенька! Именно деньги. Здесь всё – деньги. Они светятся в экранах, их печатают, черкают, комкают, рвут и швыряют под ноги, промахнувшись мимо корзины.
Короткий энергичный вздох.
– Тут всё – деньги. Деньги компании. А значит, и наши. В меру, конечно, но наши. Наши зарплаты, премии, наши рестораны, квартиры, машины, курорты, отдых и развлечения. Вы чувствуете мою мысль?
