***
Я помню, что она была хорошей хозяйкой. Прекрасно готовила манку, суп со шкварками и жареную картошку. В начальной школе я с гордостью писал в анкетах, что моя мама – домохозяйка. Хотя с каждым годом она всё больше походила на безработную. Но всё же самое незапятнанное воспоминание о ней связано с приготовлением пищи.
Мне – пять, и мы живём в коммунальной квартире в Старом городе. Наша комната ближе всех к входной двери, но дальше от кухни. Очень длинный, полутёмный коридор я старался пройти как можно спокойней, но как можно быстрей. Особенно ту его часть, где, свернув за угол, я уже не видел двери комнаты, но видел свет, горящий в кухне. «Свет в конце туннеля» будет представляться мне именно так, когда я годы спустя впервые услышу эту фразу,
Я любил молочную манную кашу с расплавленным кусочком сливочного масла в центре тарелки и кусочками хлеба, накрошенными в неё, «чтобы сытней было». Но однажды мы переехали к бабушке, и мама перестала готовить. Зато я узнал, в чём ещё моя мама хороша.
***
– Стоять! – услышал я грубый мужской голос за спиной и почувствовал, как мама слегка сжала мою руку.
Мы остановились и обернулись. К нам подошли двое патрульных.
– Здравствуйте, – с непонятной ухмылкой произнёс тот, что пониже. Его голос был не таким грубым, как тот, что окликнул нас. Он был похож на голос лисы из мультфильма – доброжелательный, но очень страшный. – И что это вы тут делаете?
Его вопрос заставил меня засомневаться в правомерности наших действий, хотя мы с мамой просто гуляли.
– Здравствуйте, – улыбнулась мама. – А мы в посадку идём на шашлыки.
Сказать, что я был удивлён, это ничего не сказать. Я был просто счастлив! Я очень любил, когда мы с родителями, их друзьями и детьми их друзей выбирались в узкую лесополосу за городом на шашлыки. Она казалась мне настоящим лесом, в котором почти невозможно заблудиться. Ведь запах шашлыков невидимой нитью всегда приводил обратно к поляне, на которой были все свои. Но патрульные маме, кажется, не поверили.
Маловато принадлежностей! – рявкнул тот, что повыше.
Так нам и не нужно ничего, – не растерялась мама. – У нас там всё уже есть: мясо, картошка, дрова. Мы за солью ходили, а то печёная картошка без соли – не очень.
Честно говоря, на какое-то мгновение, и я засомневался в маминых словах. Мы не ходили за солью, она просто подозвала меня во дворе и предложила пройтись с ней. Сейчас мы шли в сторону лесополосы через огромный гаражный кооператив, всегда пугавший меня сворой шумных дворняг. Но в той же стороне находилось печально известное одесское «Палермо», где торговали маковой соломкой и готовым раствором из неё.
Мама жестом фокусника достала из кармана спичечный коробок и потрясла им, чтобы показать, что там не спички. Мы всегда брали с собой соль в спичечном коробке. Судя по звуку, там были не спички, и для меня это было стопроцентным доказательством истинности маминых слов.
– Покажите содержимое карманов… пожалуйста, – сказал патрульный-лис.
– Ему тоже? – спросила мама, указывая на меня.
– Нет, только ваших.
– Беги, отнеси папе, – сказала мама, отдавая мне коробок с солью. – Скажи, что я сейчас приду.
И я побежал в сторону лесополосы, уверенный, что без труда найду дорогу по невидимой ниточке запаха шашлыков. Оглядываясь назад, я видел, как мама достаёт что-то из карманов, показывает патрульным, затем они прощаются, и она быстрым шагом идёт за мной. Патрульные медленно следуют за ней, что-то обсуждая и указывая в мою сторону.
Конец ознакомительного фрагмента.
