Осенний лист это большая гадость. Не для всех, конечно. Поэты и влюбленные балдеют от листопада. Это очень поэтично: «Роняет лес багряный свой убор…». Но для дворников опвшие листья – большая бяка. Особенно кленовые листья. Они, в условиях лнинградской сырости, так плотно прилипают к асфальту, что никакой метлой их не отодрать. Да и мётел-то стало мало: в городах наметился заметный дефицит дворников. В связи с этим, возникла острая необходимость механизации уборочного процесса тротуаров и дворовых территорий. Появилась потребность в тротуаро-уборочных машинах, к созданию которых и привлекли ВНИИгормаш.
На Ольминского в серый ленинградский денек группа гормашевцев испытывала тротуаро-уборочную машину. Особенностью машины являлось то, что она должна была убирать, кроме всего прочего, опавшие листья.
Машина убирать листья отказывалась. Нет. она верхний слой листьев захватывала, а вот приасфальтовый слой – ни в какую. Сидевший за баранкой машины Миша Коган, конструктор этого подметального чуда, гонял машиину на разных режимах. Он надеялся нащупать оптимальный вариант.
Барсуков и Боря Бергман, которые проводили испытание машины и таскались за ней вдоль Ольминского, никаких положительных сдвигов в работе машины не обнаруживали. Они предложили Мише закругляться и ехать в Институт: тротуароуборщик требовал доработки.
Вот в этот момент и появилась девушка. Ей было под тридцать. Симпатичная, упругая, с веселыми глазами. Обращаясь к гормашевской компании, она пропела: «Мальчики, вы наверное замерзли. Хотите я вас чаем угощу». Мальчики хотели и даже – очень.
Прошли во двор, поднялись на второй этаж, позвонили. Дверь квартиры открыла вторая девушка лет под тридцать и тоже с веселыми глазами. Барсуков понял, что он здесь лишний: «Девчонки, налейте мне грамм сто и я исчезну».
Девчонки щедро налили ему чуть ли не стакан. Барсуков выпил, закусил, пожелел обществу приятного времяпрепровождения и покинул гостеприимную квартиру.
Утром следующего дня ни Миша, ни Боря в Институте не появились. Это никого не тронуло, но когда позвонили их жены, каждая с вопросом: «Где мой муж?» (оказывается они и дома не появились), директор вызвал Барсукова:
«Рассказывайте, Алексей Георгиевич, куда вы дели наших замечательных сотрудников?»
.Барсуков ничего рассказывать не стал. Он с индифферентным видом предположил, что они. скорее всего, загостили у друзей.
Выйдя от директора, старший научный сотрудник решил навестить гостеприимную квартиру. В компаньоны он взял Фиму Кейлина.
На звонок дверь открыла одна из девушек. Она имела вид медитирующей баядеры, но Барсукова узнала и пропустила визитеров в квартиру
За столом сидел Боря. Из всей одежды на нем было полотенце, брошенное на колени. На полотенце сидела девушка тоже не обремененная конфекционом. Они что-то употребляли из одной кружки.
– Вам чего, любезные?, – с вялой улыбкой поинтересовался Боря.
– Борис Зиновьевич, немедленно приводите себя в порядок и в Институт. Там директор дерьмом изошел вас ожидаючи, – командным тоном изрек Барсуков.
– Действительно, пора и на работу, – согласился Бергман. – Миша, айда в душ!
Барсуков не знал, как шалуны отмазывались в семьях, но директору они объяснили, что с утра искали участок с большим количеством листьев, чтобы провести испытание тротуаро-уборочной машины в экстремальных условиях. Директор, конечно, не поверил, но ковыряться в деталях не стал.
– Эврика, Алексей Георгиевич, теперь я знаю как усовершенствовать свою машину, – заявил Коган, появившись в лаборатории.
– Интересно узнать, – откликнулся Барсуков.
– Когда мы плескались в душе с Наташкой, ну с той девушкой с Ольминского, я заметил, что ей на попу приклеился кусочек пластика (ах, какая попа!). Я попытался отодрать его. Сразу не получилось. А потом я дунул, он и отслоился (ах, какая попа!).
– Ну и какая связь между ягодицами и тротуаро-уборочной машиной?
– Между ягодицами и машиной – никакой. А вот если подать струю воздуха перед щетками, то она оторвет листья от асфальта и качество уборки сразу возрастет.
– Попробуйте. Может быть и получится. Хотя задница и асфальт – это не одно и то же.
– Конечно. Задница она и есть задница. Особенно как у Наташки. Ах, какя попа!
– Неужели лучше, чем у мисс Бум-бум?
– Однозначно лучше. У тех мисок пухлые бум-бумы накаченные, неестественные. А здесь чистая биопопа. О чем разговор.
Вращаясь среди евреев, Барсуков отметил повышенную похотливость евреев-мужчин. Еврейки, наверное, тоже любят это дело, но Барсуков с ними не контачил и поэтому не мог сказать ничего определенного. А страстность еврейских мужчин, считал он, – вполне закономерное явление. Евреи – это семиты, то есть, те же арабы, то есть – восточные люди, горячие, темпераментные, очень неравнодушные к женщинам. Поэтому и восторги Миши относительно Наташкиной плоти вполне понятны.
Несмотря на усовершенствоаня, внесенные в конструкцию тротуаро-уборочной машины, листья подбирать она так и не научилась. Да и нужда в этом отпала после того, как ознакомились со швейцарской методикой уборки листьев.
