Шел ноябрь 1931 год. Вождь медленно шел по вечерней московской улице. Несмотря на ноябрь месяц, погода в столице была еще достаточно теплой. Весь день шел дождь и лишь к вечеру он прекратился, словно получил команду откуда-то сверху. Спектакль, который он только что посмотрел в Большом театре, ему не очень понравился. Сейчас он жалел одно, что потерял свое время. Во время этих променадов, чуть поодаль от него, следовали сотрудники ОГПУ в штатском, что очень раздражало Иосифа Виссарионовича. Он остановился на минуту и посмотрел по сторонам. Эта остановка Сталина внесла какое-то замешательство сотрудников охраны. Руки их автоматически скользнули в карманы шинелей и плащей. Вождь усмехнулся, он почему-то не слишком доверял своей охране, так как многие сотрудники не имели никакой специальной подготовки и едва ли могли его оградить от недоброжелателей, вздумавших устроить покушение на главу СССР.
Покровский стоял около окна и смотрел на Сталина. Еще совсем недавно он решил посвятить свою жизнь борьбе с этим человеком, который сейчас олицетворял всех тех, кто залил кровью русскую землю, отобрал у него все: веру, царя и отечество. Ему казалось, что если он уничтожит этого человека, он сможет отомстить советской власти за то, что потерял. Он посмотрел в сторону стоявшего напротив него мужчину. Он был одет в черное демисезонное пальто. Его бледное лицо, плотно сжатые тонкие губы, красивые музыкальные пальца, которые скользили по ткани в поисках пуговиц, говорили о том, что он сильно волнуется.
– Вы готовы, поручик? – спросил его Покровский.
– Да, – произнес он. – Не сомневайтесь, господин Покровский. Я готов.
Он достал из кармана пальто «Наган» и крутанул барабан. Убедившись, что тот полон патрон, улыбнулся. Улыбка получилось какой-то не естественной, вымученной.
– Запомните. Вы стреляете и быстро уходите в сторону переулка. Там вас будет ждать вас автомобиль.
– Вы меня поняли, поручик?
– Так, точно, – тихо произнес он.
– Тогда с Богом. Ваш шаг будет вписан в историю российского государства золотыми буквами.
Мужчина резко развернулся на каблуках полуботинок и направился к лестнице. Покровский проводил его взглядом и, бросив недокуренную папиросу на пол, растер ее носком обуви. Он постоял еще с минуту и, заметив мужчину, шагавшего по улице в сторону Сталина, направился вниз по лестнице.
«Если он в последнюю минуту не струсит, вождю осталось жить считанные минуты», – решил Покровский, выходя из подъезда дома.
Он осмотрелся по сторонам и, не заметив ничего опасного, направился в сторону переулка, в котором его ожидал автомобиль. Он не спешил к машине, так как хорошо понимал, что тот, который должен убить Сталина, все равно не успеет воспользоваться этим транспортом. Олег Андреевич, шагая по переулку, молил Бога, чтобы стрелок не струсил и выполнил свою миссию.
«Почему нет выстрелов? – размышлял он. – Что случилось?»
Иосиф Виссарионович поравнялся со зданием Гостиного двора, когда увидел, что ему навстречу движется мужчина, рука, которого пыталась что-то достать из кармана демисезонного пальто. О том, что этот мужчина хочет его убить, он даже не думал. Один из сотрудников охраны вождя, бросился на него. Они оба повалились на брусчатку, и между ними завязалась борьба. На помощь сотруднику ОГПУ бросились еще несколько человек. Им удалось скрутить террориста и надеть на его руки наручники.
Сталин прошел мимо них, словно ничего не замечая. Что в эти минуты переживал, глава СССР, никто не знал. Вождь никогда и никому не рассказывал об этом случае. Иосифа Виссарионовича в этот вечер спасло лишь чуда. Поручик не мог достать свой «Наган», курок которого зацепился за карман пальто.
Не услышав звуков выстрелов, Покровский, резко открыл дверцу автомобиля и сел на заднее сиденье.
В этот момент, Олег Андреевич, понял, что тщательно разработанная им операция по убийству Сталина, провалилась. Он тронул водителя за плечо и машина тронулась. Выехав из переулка, она помчалась в сторону Казанского вокзала. Машина остановилась и он, прихватив небольшой дорожный саквояж, быстро растворился в людской массе прибывающих и отъезжающих пассажиров.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Заканчивался апрель 1940 года. Скорый поезд Москва- Киев. Все реже и реже постукивали на стыках рельсов колеса состава. Поезд, сбрасывая скорость, как бы нехотя приближался к конечной станции своего следования. За окном вагона замелькали пригородные поселки, утопающие в белоснежном цветении садов. Воздух был наполнен запахами полевых цветов, смешанных с гарью сожженного каменного угля, который видимым шлейфом тянулся за дымящим паровозом. Пассажиры мягкого купейного вагона готовились покинуть вагон: кто-то укладывал в чемоданы уже не нужные дорожные вещи, кто-то смотрел в окно вагона, надеясь заметить на перроне встречающих их родных и близких. Все чаше и чаще попадались железнодорожные станции, длинные колонны машин стоявших у опущенных шлагбаумов в ожидании мчавшегося в Киев поезда.
–Уважаемые пассажиры! Через двадцать минут наш поезд прибудет в столицу Советской Украины, город Киев, – стараясь перекричать шум пассажиров вагона, громко произнес проводник, проходя по коридору. – Прошу всех приготовиться к выходу. Не забывайте свои вещи. Спасибо за поездку.
