Мировая история содержит множество фактов уничтожения человеческих групп, выделяемых по национальным, этническим, расовым или религиозным признакам. Сведения о таких событиях сохранились до настоящего времени. Многовековое развитие человечества, к сожалению, не привело к искоренению практики уничтожения этнорелигиозных групп. Напротив, в ХХ веке количество таких актов увеличилось, а их масштабы стали поистине ужасающими. Массовые убийства и депортация армян на территории Османской империи и истребление отдельных общностей людей в нацистской Германии обусловили новый взгляд международного сообщества на безопасность человечества как на самостоятельный объект уголовно-правовой охраны.
Чтобы обеспечить такую охрану, в 1948 году была принята Конвенция Организации Объединенных Наций «О предупреждении преступления геноцида и наказании за него». В этом международном правовом акте впервые в истории была нормативно закреплена ответственность за совершение геноцида. Однако даже после принятия этого акта действия, направленные на уничтожение различных человеческих групп, продолжили совершаться, а их жертвами стали миллионы людей. В качестве примеров можно привести деяния, имевшие место в Камбодже (1975–1979), Югославии (1991–1995), Руанде (1994).
На основании положений названной Конвенции в действующем Уголовном кодексе Российской Федерации появилась ст. 357, предусматривающая ответственность за геноцид. Но закрепление данного преступления в российском законодательстве не остановило лиц, уничтоживших более полутора тысяч человек1, большинство из которых были гражданами России, в ходе грузинской агрессии на территории Республики Южная Осетия в августе 2008 года2. Публичные призывы к уничтожению этнических русских имели место в Украине в 2013–2014 году3, а к 29.09.2014 в распоряжении Следственного комитета РФ появились сведения о совершении в отношении русскоязычных граждан деяний, содержащих признаки преступления, предусмотренного ст. 357 УК РФ4. Изложенные примеры показывают, что угроза совершения геноцида существует и в новом тысячелетии. Это преступление может коснуться любой страны, в том числе и России, будучи направленным против русскоязычного населения в сопредельных государствах. Данные обстоятельства обусловливают необходимость криминализации геноцида в действующем уголовном законе России и указывают на актуальность исследования состава преступления, закрепленного в ст. 357 УК РФ.
Давая определение геноцида, отечественный законодатель старался сформулировать его в максимальном соответствии с международно-правовым понятием данного преступления, которое на момент принятия УК РФ не претерпевало изменений с 1948 года. При этом деяния, совершенные уже после принятия Конвенции «О предупреждении преступления геноцида и наказании за него» и направленные на уничтожение той или иной человеческой группы, зачастую подпадая под большинство признаков геноцида, не содержали одного или нескольких из них. Поэтому возникла необходимость совершенствования нормы о геноциде, закрепленной в УК РФ. Особую актуальность проблема приобрела в связи с неоднозначной практикой применения нормы о геноциде международными судебными органами, что, в свою очередь, может свидетельствовать о возможности появления потенциальных проблем у российского правоприменителя при квалификации деяний по ст. 357 УК РФ. Следовательно, существует необходимость модернизации ст. 357 УК РФ и поиска путей ее осуществления, в том числе в зарубежном уголовном законодательстве.
Посягая на безопасность национальных, этнических, расовых, религиозных групп и таким образом на безопасность всего человечества, геноцид представляет наибольшую общественную опасность среди всех запрещенных уголовным законом деяний, что обусловливает особую важность исследования уголовной ответственности за геноцид в Российской Федерации.
Теоретической основой появления международно-правовой нормы о геноциде стали результаты исследований Р. Лемкина (Raphael Lemkin). Свой вклад в разработку этой нормы внесли также В. Пелла (Vespasian Pella) и Д. де Вабр (Donnedieude Vabres). Международно-правовая норма об ответственности за геноцид становилась предметом исследований как советских ученых, в частности М.Н. Андрюхина и А.Н. Трайнина, так и представителей зарубежной науки, среди которых следует особо отметить вклад В. Шабаса (William Shabas).
За 20 лет существования нормы об ответственности за геноцид в российском национальном праве она, наряду с иными нормами, выступала предметом диссертационных исследований В. М. Вартаняна, Е.Д. Панкратовой, В.В. Аванесяна, А.С. Мартиросян. Достойный вклад в изучение ст. 357 УК РФ внесли Л.В. Иногамова-Хегай, А.Г. Кибальник, С.М. Кочои, Е.Н. Трикоз. Отдельные признаки состава геноцида по УК РФ становились предметом исследований А.Х. Абашидзе, М.А. Арутюняна, Д.Э. Видус, Н.В. Мошенской, В.Е. Саурди и др.
Однако столь короткий срок существования нормы об ответственности за геноцид в УК РФ и, соответственно, небольшой период времени проведения исследований в этой сфере обусловили современную потребность в ее изучении. Несмотря на проведенные исследования, на сегодняшний день в теории отечественного уголовного права существуют различные позиции относительно большинства вопросов, касающихся как отдельных признаков геноцида, так и преступления в целом. На настоящий момент в российской науке отсутствуют монографические исследования, полностью посвященные комплексному анализу проблем уголовной ответственности за геноцид в уголовном законе России, а также вопросам квалификации преступлений по ст. 357 УК РФ.
